Папа с прицепом - Алексей Макеев

Нина вспомнила, что дома нет хлеба, что она второй день забывает купить себе кашу в хлопьях мгновенной заварки. Но в магазине набрала зелени, свежих груш, потом зашла в отдел хозяйственных принадлежностей, где ей попались на глаза очень симпатичные прихватки и кухонные полотенца. Настроение было приподнятое. То ли оттого, что увлекала новая работа, то ли пятница радовала. Нина Белогорова любила работать, но когда тебе уже пошел пятый десяток, то нет-нет да и задумаешься об отдыхе, ведь не девочка уже.

Не девочка, думала о себе Нина, идя не спеша домой с тяжелым пакетом. Она почему-то вспомнила своего бывшего мужа, с которым рассталась семь лет назад. Да и был ли он мужем? Так, мужиком в доме пахло – вот и вся польза от него. И расстались легко: ни горя она не ощущала, ни опустошенности. Даже какое-то облегчение было. А потом одиночество, одиночество, от которого женщина бежала на работу. Нельзя сказать, что на нее мужчины не обращали внимания, но что это были за мужчины? Чем-то каждый из них неуловимо напоминал ее бывшего мужа. Было что-то в них похожее, чувствовалось, что через неделю или две в доме снова будет присутствовать только запах мужчины.

– Давайте я вам помогу? – неожиданно раздался рядом молодой голос, и Нина удивленно повернула голову.

Парень лет двадцати с наивными светлыми глазами смотрел на нее странно, с каким-то теплом, что-то светилось в его глазах такое, что заставило ее улыбнуться. А ведь не все еще потеряно для этого мира, весело подумала она. Вот, подрастает поколение джентльменов, мужчин, которые не смогут пройти мимо женщины, когда ей тяжело, когда она в беде. Какой-то девочке очень повезет или уже повезло.

– Буду благодарна, юноша, – ответила Нина Владимировна и протянула тяжелый пакет, у которого уже трещали ручки.

Еще несколько минут, и все ее покупки могли бы оказаться на земле. Парень сразу понял состояние пакета и, обхватив его руками, прижал к груди.

– А вы в каком доме живете? – спросил он, вышагивая рядом и поглядывая на свою спутницу.

– Недалеко. Вон в том, с красным цоколем. Но если тебе тяжело или нам не по пути, я смогу донести и сама. А тебе все равно спасибо. Ты славный мальчик.

– Не, мне не тяжело, – с каким-то странным волнением ответил парень. – Мне тоже в этот дом. Я вам до лифта донесу. И даже до двери.

– Ну, – засмеялась Нина, – ты настоящий рыцарь!

Она шла и расспрашивала паренька о том, где он учится, кто его родители, чем он увлекается. Странный парень замялся и назвал себя Мишей. О доме и месте учебы он бормотал что-то невнятное и все пытался свести разговор на то, где и кем работает сама Нина Владимировна, есть ли у нее дети. Что-то тревожное закралось в душу женщины. Она с опаской посмотрела на пакет, который Миша старательно прижимал к груди. Ну не убежит же он с продуктами? И одет парень прилично, и вид у него не оборванца, не гопника. Что я, в самом деле, стала укорять себя Белогорова, и мой сыночек мог бы уже таким быть, если бы не неудачная беременность и операция.

Странная нежность к этому славному парню вдруг нахлынула на нее, и Нина даже заулыбалась. Свое волнение она тоже списала именно на мысли о том, что у нее мог бы давно уже быть такой сыночек. И когда Миша, как назвался парень, остановился возле ее двери на шестом этаже, Нина поблагодарила его и стала отпирать дверь. То, что парень не уходит, ее удивило, но она подумала: он видит, что с пакетом ей трудно открыть дверь, и хочет помочь до конца. Славный мальчик! Случившееся потом оказалось настолько невероятным и диким, что Нина Владимировна даже на время потеряла связь с действительностью, решила, что она сошла с ума и все происходящее ей только мерещится.

Двое парней, спускавшихся по лестнице с верхнего этажа, вдруг бросились на нее. Один, с неприятным скуластым худым лицом, зажал Нине рот и стиснул ее руки, прижав к бокам. Второй подхватил несчастную жертву под колени. Нина пыталась кусаться, кричать, но через зажимавшую ей рот руку слышалось только мычание. Входная дверь захлопнулась, как крышка гроба. Мирный и уютный дом, за дверью которого она замыкалась в своем внутреннем мире, отдыхала от всего, что снаружи, вдруг оказался коварной ловушкой, западней, в которую ее тащили какие-то вурдалаки. Пусть возьмут все, все вынесут, до нитки оберут, только бы не убили!

Но парням не нужны были ценности. Когда Нину повалили на кровать и жадные потные руки стали сдирать с нее блузку, лапать за грудь, лезть за спину и расстегивать лифчик, она поняла, что ее ждет совсем другое, ужасное.

– Мальчики, не надо, – билась Нина в истерике. – Ну, зачем вы… вам девочек мало?.. Пожалуйста… Я же вам в мамы гожусь.

– А еще лучше – в училки, – прохрипел возбужденным голосом скуластый, лапая ее обнаженные груди. – Ну, говори: я хочу, чтобы вы меня трахнули, мальчики!

– Не-ет! – закричала Нина, когда замечательный мальчик Миша и третий паренек стали задирать ее юбку и стаскивать трусики. – Мишенька, нет! Как ты можешь!

– А! – засмеялся скуластый. – Видал, ты ей понравился! Уже Мишенька. А ну, давай первый! Хотел же взрослую тетку отодрать. Давай, а мы ее держать будем.

Нина плакала навзрыд, сил сопротивляться у нее не было. Парни крепко и очень больно держали ее руки. Миша навалился на нее со спущенными брюками и стал больно сжимать грудь, возить по телу мокрыми губами. Сейчас у этого мальчика было лицо безумца. Было очень больно, но у него никак не получалось… Скуластый захрипел, потом смачно выматерился:

– Не можешь! Отвали, Леха. Давай я покажу, как надо!

Нина рванулась из последних сил, но парень прижал ее к кровати и лег сверху. Было так стыдно и унизительно, что хотелось умереть. Мальчишки, им всего-то лет по двадцать, и они насилуют женщину, которая вдвое старше их. Насилуют неумело, а от этого грубо и очень больно. Нина стонала в голос от этой боли и еще больше от ужасного стыда. Она не могла кричать, хотя рот ей уже не зажимали.

Скуластый сполз с ее измученного тела, и на женщину лег третий, смуглый и невзрачный парень. И снова боль, и снова мучения, снова грубо раздвинутые ноги. Это продолжалось до бесконечности. Парни стали пресыщаться, они уже не держали свою жертву, думая, что Нина совсем обессилела. Но она собралась в комок и посмотрела на вазу, стоявшую на столике неподалеку. Эта ваза заняла все мысли Нины Владимировны. Надо всего лишь до нее дотянуться.

Она сделала вид, что ее тошнит и вот-вот вырвет. Парни брезгливо отпрянули, и тут Нина сделала невозможное. Почти падая с кровати на пол, она оттолкнулась ногами и схватила вазу за край. Бросала не рукой, почти без замаха, а всем телом, вложив в этот бросок все, что в ней оставалось живого. Ваза ударилась в стеклопакет и полетела вместе с осколками стекла на улицу.

– А, тварь! – Удар по лицу был таким сильным, что Нина почти потеряла сознание.

Может быть, она просто отдала последние силы, бросая вазу, но остальное видела и чувствовала уже как во сне. Она не плакала – слезы кончились, во рту было сухо и противно. А потом ее вырвало по-настоящему…