MOBY. Саундтрек моей жизни - Моби

И до сегодняшнего дня я считал, что он непогрешим. Тем вечером Дэвид Боуи выступал с Nine Inch Nails в «Мидоулендс-Арене». Я пошел на концерт вместе с моим другом Марком Пеллингтоном, самым крутым режиссером клипов в мире, и мы обсуждали дело О. Джея Симпсона, пока ехали в Нью-Джерси.

Первыми вышли Nine Inch Nails, и они были потрясающими. Их саунд был мощным и гипнотическим, визуальное оформление – мрачным и давящим, а Трент Резнор расхаживал по сцене как разобиженный демон, кричащий от ярости. Аудитория зала принадлежала ему: молодые, злые ребята из пригородов. Они знали слова всех его песен и принимали его как короля.

А потом вышел Дэвид Боуи со своей группой. Концерт начался со Scary Monsters, и песня была потрясающей. Он выглядел величественным и мрачным. Но потом он начал играть песни из нового альбома, и энергия заметно поблекла. Мрачные девятнадцатилетние подростки, проведшие весь концерт Nine Inch Nails на ногах, либо сидели на своих местах, сутулясь, либо вообще ушли. После пятой песни Боуи зал был на треть пуст – готы в футболках NIN отправились на выход. Мне это показалось ересью. Да, шоу у него какое-то унылое, но это же Дэвид Боуи.

Он начал играть The Man Who Sold the World, и подросток, сидевший рядом со мной, сказал:

– Клево, он играет песню Nirvana.

Я ничего не сказал – просто остался сидеть, пока зрители вокруг меня расходились.

После концерта я оказался в пассажирском микроавтобусе до Нью-Йорка вместе с Трентом Резнором, его девушкой и сотрудниками его лейбла. Я не очень хорошо знал Трента и нервничал, так что пригласил его с подругой в неотапливаемый двухкомнатный домик на севере штата, который только что купил.

– Я недавно купил домик на озере, – сказал я ему. – Если у тебя есть время, можешь приехать, погуляем по лесу.

– Спасибо, но у нас еще долго будут гастроли, – вежливо ответил он, когда мы въехали в Линкольновский туннель.

– Ладно. Место неплохое. Я даже делюсь лодкой с соседями. Кто-то из менеджеров Трента снова перевел разговор на тему суда над О. Джеем Симпсоном, и моя маленькая избушка забылась. Мы доехали до ресторана, где проходила афтерпати, и Трента быстро провели внутрь. Я позвонил Дамьену, чтобы он приехал ко мне, а сейчас стоял в очереди и ждал встречи с Дэвидом Боуи.

Я всю жизнь представлял себе этот момент. Что я скажу? Может быть, буду просто стоять с отвисшей челюстью и раз за разом повторять «Вы Дэвид Боуи», пока его охранники не возьмут меня под руки и не выведут?

Они с Трентом сидели на небольшом возвышении, спрятанном за ширмой с цветочным узором, и я уже был следующим в очереди. Я хотел, чтобы Дэвид Боуи любил меня. Я хотел, чтобы он сказал своим мрачным голосом ящера: «Разговор с тобой стал для меня откровением, Моби. Я потрясен твоим остроумием и креативностью. Давай подружимся».

Я допил последние капли водки и растопленного льда и поставил стакан на стол.

– Ладно, иди, – сказала мне надушенная публицистка и слегка подтолкнула в спину. Я поднялся на пьедестал.

– Привет, Моби, – сказал Трент.

Я завидовал Тренту. В каком-то смысле мы с ним напоминали разлученных близнецов. Мы оба были панками из пригорода, которые в восьмидесятых влюбились в электронную музыку. Он остался индастриал-готом, а я ушел в хаус и техно. Он следовал однажды взятому курсу, а я метался в миллионе разных музыкальных направлений. Я продавал тысячи пластинок и играл концерты для сотен людей. Трент выпускал альбомы, занимавшие первые места в хит-парадах и расходившиеся миллионными тиражами, и играл концерты для десятков тысяч зрителей. А еще он был секс-символом. Я хотел быть секс-символом – или хотя бы человеком, по которому сохнут женщины. Я хотел того же, что есть у Трента, хотя приверженность одному-единственному музыкальному жанру казалась мне произвольной и ограничивающей. Тем не менее он сидел на пьедестале, и я одновременно уважал его и завидовал.

– О, Моби, – сказал Трент, – ты знаешь Дэвида?

Я повернулся к Дэвиду Боуи.

– Моби, – сказал он. – Рад встрече.

Дэвид Боуи сидел под лампами цвета розы; он был одет в темно-синий костюм с тонкими лацканами. Его зачесанные на сторону светлые волосы уже начинали седеть; он только что обратился ко мне своим сразу узнаваемым голосом, похожим одновременно на Майкла Кейна и спокойного велоцираптора. Я знал, что по правилам приличного общества мне нужно ответить, но я просто хотел заплакать, обнять его и убежать.

– Я тоже рад, – ответил он. – Как вы себя чувствуете?

Да, вот моя первая фраза при встрече с моим любимым музыкантом всех времен: «Как вы себя чувствуете?» Я даже задумался, не слишком ли много на себя беру – словно простолюдин, который пытается важничать и притворяться, что может фамильярно разговаривать с королем.

Боуи засмеялся.

– Я в порядке, Моби. А вы?

– О, я немного пьян, – ответил я, – но вроде ничего так.

Он улыбнулся, ожидая от меня продолжения. Я не мог придумать, что бы сказать.

– Где вы сейчас живете? – неуверенно спросил я.

– В Швейцарии, – сказал он. – Но думаю переехать в Нью-Йорк – тут отличные картинные галереи.

– Правда? Куда?

– Наверное, куда-нибудь в Сохо. А вы где живете?

– В Маленькой Италии, – сказал я, – чуть к востоку от Сохо.

– В лофте? – спросил он.

– Да, я сейчас делаю ремонт в лофте.

Я разговариваю о недвижимости с Дэвидом Боуи? Что дальше – обсудим с ним пенсионные планы и счета из химчистки? Мне казалось, что я просто запорол аудиенцию с королем, но Боуи выглядел спокойным и вежливым. Он не восхищался моим характером и эрудицией, но приятно улыбался, пока мы говорили.

– Это здорово, – сказал он. – Помню, когда у меня была всего одна квартирка в Нью-Йорке. Все было намного проще. А теперь у меня повсюду дома́. Наслаждайтесь этим временем, Моби, – когда все еще просто.

Я не знал, что еще сказать, и чувствовал себя все тревожнее. Мне хотелось уйти и напиться.

– Купить вам что-нибудь выпить? – спросил я.

– Нет, я не пью. А вы идите и наслаждайтесь жизнью.

Я встал и протянул ему руку.

– Мне очень приятно было встретиться с вами, Дэвид.

Он улыбнулся и пожал ее.

– Мне тоже приятно встретиться с вами, Моби.

Я попрощался с Трентом и спустился с пьедестала, обратно к таким же простолюдинам, как я. Комната кружилась передо мной, я был совершенно без сил и почти ничего не соображал. Я прошел обратно к бару; там Дамьен пил джин с тоником. Диджей поставил China Girl.