На пиру богов - Сергей Николаевич Булгаков

вы возможным поучать наших учителей – Хомякова и Достоевского? Кто лучше их видел грехи народные и страдал от них?

Беженец. А все-таки это у них только присказка, припев; а настоящая сказка такова: «О недостойная призванья, ты избрана», да «сей народ-богоносец». Начиналось-то «пусть это и то», а вывод все-таки, что лучше русского народа нет, религиознее, добрее, так что, в сущности, ему нужно только пообчиститься, а в сущности, он уже совершенство. Это народничество разных видов у нас общая болезнь, затемняющая самосознание. А между тем духовное состояние русского народа ужасно, и не теперь только, но и раньше не было иным, как свидетельствует нелицеприятная история. Что русский народ даровит, имеет великих святых и великих художников – это бесспорно, но тем мрачнее выглядит его общее состояние, и война и революция это только раскрыли: отсутствие патриотизма, религиозности – да-да, русский народ сейчас наименее религиозный из христианских народов Европы, темнота, грубость, цинизм, нечестность. Ведь теперешний уклад нашей жизни есть произведение русского варварства, помноженного на варварство европейское, то есть мещанство и социализм. Но главное-то не в этом, а в несправедливости, пристрастности, предвзятой неверности конечного вывода: а все-таки лучший из народов – Святая Русь, народ-богоносец… Конечно, надо любить родину и родной народ больше всех других, хотя именно этого-то у нас и нет, но уверовать, вопреки очевидности, что состояние его остается здоровым и крепким, – это значит закрывать глаза на действительность. Никакого «а все-таки» нет и быть не должно. Если народ лжив, бесхарактерен, дик, развратен, то надо и говорить, что он подвергается опасности исторической смерти, зарывая свой талант, если он не исправится или не явятся силы, которыми ранее, очевидно, он не располагал. Одним словом, неужели же русский народ в своем избрании выше еврейского, которому было сказано: избери жизнь, но если не изберешь, то погибнешь. И это народничество усыпляло совесть, родило самодовольство, и самой опасной и вредной формулой этого самодовольства было церковное. У нас были избранники, святые, старцы, подвижники, но весь уклад нашей церковной жизни, нравы клира и мирян действительно были из рук вон плохи – почитайте беспристрастного историка Голубинского, и мы не имеем никакого права прятаться, в грехах своих, за святых, хвастаться ими и присваивать себе их заслуги. Надо было сознавать не то, что их у нас так много, но что так мало в нашей стране святости, благолепия. Ну да весов нет, чтобы это взвешивать, но есть историческое испытание огнем, которое являет действительное положение вещей. И перед лицом его как невыносимо теперь звучат эти слова: «народ богоносец», «Святая Русь», как удары бичом поражают они нашу живую совесть.

Светский богослов. Неужели вы дошли и до того, что стали отрицать и великое призвание России, ее богоносность, ее единственность? Вот теперь, когда действительно настало огненное испытание для веры в мессианство русского народа, его единственное и высокое предназначение?

Беженец. И даже более того, считаю фальшивой и в известном смысле даже еретической самую мысль о новозаветном мессианстве какого-нибудь одного, в данном случае русского (a parte[104] греческого) народа. Был только один народ мессия – еврейский, и мессианство это было всегда связано с происхождением от него, по человечеству, единого Мессии – Христа Спасителя, и после того всякое народное мессианство или избранничество прекратилось: во Христе Иисусе несть ни иудей, варвар и скиф, Церковь обратилась ко всем народам, и нет никакого религиозного основания из этих всех народов всенародной и сверхнародной Церкви выделять народ имярек, когда свое положение избранного народа после того, как цель избранничества была достигнута, то есть после пришествия Христа, потеряли уже и евреи.

Этот вопрос был окончательно уже порешен в споре апостольского века относительно допущения язычников и был разрешен на Иерусалимском Соборе, когда было сказано: «Сердцевед Бог дал им [язычникам] свидетельство, даровав им Духа Святого как и нам, и не положил никакого различия между нами [иудеями] и ими [язычниками], верою очистив сердца их». И после сего всякое мессианское притязание как Древнего Израиля, так и «нового Израиля» (филетизм) представляет собой беспочвенный рецидив религиозного иудаизма: сказано же было им: «…отнимется от вас Царствие Божие и дано будет народу приносящему плоды его». Так обстоит дело догматически, поэтому я и говорю, что национальные притязания как Второго, так и Третьего Рима составляют изначальное грехопадение Восточной Церкви, которое совершенно затемняет их взор и извращает отношение к единому, истинному Риму. Но, конечно, всякий народ, призванный к историческому бытию, как и всякий человек, имеет, вернее может иметь, если окажется того достойным, если найдет и осуществит свою историческую миссию, и так как принципиально все звенья истории равноценны, то и все народы равны перед Богом и различие их не в призвании, а в осуществлении, из которого и раскрывается призвание. На этом основании одинаково ложны и предосудительны и религиозный национализм христианского избранничества, и религиозное народничество, в котором приписывается, как данное, то, что в лучшем случае может составлять только задание, идеальную возможность, но не наличность. В этом коренная ложь и нашего славянофильства (слепую пародию на которое представляет собой наше социалистическое народничество от Белинского-Герцена до Ленина). И для меня сейчас мучительной фальшью звучит и интеллигентское умиление у Достоевского – «сей народ-богоносец», и горделиво-барское возвещение Хомякова – «о, недостойная избранья, ты избрана». Что же, «избрана» за недостоинство, что ли! Но нет лицеприятия у Бога, и «во всяком народе, боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему», а дарового избранничества нет, как нет и природной «богоносности», которую делать атрибутом национальности прямо нечестиво.

И Достоевский – не говоря о других – силою своего дарования поддерживал в нас это приятное самообольщение, которое у dii minores[105] превращалось уже совсем в пошлость, напыщенность и хвастовство (от них же первый бых аз, не обинуясь должен признаться).

Светский богослов. Вы все извращаете в своем новом «религиозном западничестве»: русский народ есть действительно избранный народ, не в силу своих достижений и вообще своего состояния – кто же говорит об этом, но в силу того, что ему вверено Православие, единая, чистая вера Христова, и этот самый факт есть уже свидетельство об избрании, ибо дары и призвание Божий неотменны. Русский народ есть Новый Израиль, богоносец, поскольку он православен, а вне Православия есть величайшая дрянь.

Беженец. Стало быть, настолько-то и вы допускаете разные возможности для русского народа: быть с Православием или отвергнуться от него. Но к чему же тогда сводится эта непреложность избранничества? Это простое тождесловие: поскольку православен, постольку и богоносен –