Толстый демон - Роман Артемьев

Успокоилась она только при виде двух знакомых фигур. Первая, высокая и худощавая, без видимых усилий тащила на плечах какие-то набитые тюки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся человеческими телами. Вторая, низкая и толстая, переваливалась рядом, прижимая руки к левому глазу и вполголоса матерясь. Алла мысленно отметила, что впервые слышит нецензурщину от Шурика, и поспешила подойти поближе:

— Что случилось? Все нормально прошло?

Шурик зарычал. Рамиааль белозубо улыбнулся:

— Сейчас мои принятые зачистят следы, и можно уезжать.

— А с глазом что?

— Вот что! — Толстяк ненадолго отнял руку, показывая лицо.

Аллу замутило и повело в сторону. На месте глазницы зияла окровавленная дыра, из которой медленным ручейком сочилась кровь. Женщина торопливо сглотнула и перевела взгляд на Рамиааля, старательно не смотря на вновь прижавшего комок ткани к ране хозяина.

— Мелкая неприятность, — пожал плечами старший демон. — Заклятая пуля. Кому другому голову бы разнесло, но кузен отделается легким испугом.

— Хрена себе — легким испугом! — выругался Ассомбаэль. — Он мне прямо в глаз попал! Знаешь, как больно!

— Там же мозг… — пролепетала Алла.

— Во-во, и мозг тоже болит, — согласился Шурик. — Откуда только взялся, снайпер!

Рамиааль небрежно сгрузил пленников в микроавтобус, посмотрел под ноги, подобрал небольшую железку. Обдул ее от грязи и без особых усилий согнул, получив нечто вроде спицы с крючком на конце.

— Не переживай. — Дханн усадил младшего родственника в кресло и отодвинул руки, примериваясь. — Сейчас пулю выковыряем — и к завтрашнему будешь как новенький. Даже следов не останется.

Алла торопливо отбежала в сторонку.

Отец Николай всегда серьезно относился к принятым на себя обязательствам. Даже если никто, кроме него самого, об этих обязательствах не знал. Кроме того, он не страдал провалами в памяти и прекрасно помнил небольшую компанию гопников, с которой познакомился едва ли не в первый же день своего пребывания по новому месту службы. И девушку, чей чистый тембр голоса тогда отметил, он тоже не забывал.

Святой брат вполне логично считал, что любой подросток без присмотра по уровню угрозы равен обезьяне с гранатометом. Некоторые — с двумя или даже больше гранатометами. С другой стороны, армейский опыт однозначно советовал бороться с болезнями психики путем усиленной трудотерапии. Вот исходя из этих двух положений, Мозг и принялся составлять коварный план по приведению юных, но плохо воспитанных и излишне горячих отроков в достойный Божьего творения вид. Причем действовать кнутом он права не имел — не казарма же и не монастырь, — поэтому приходилось обходиться пряником. Как ни странно, помог Боди. Застав однажды щупленького диакона за тренировкой, без одежды, и полюбовавшись на игру сухих каменно-крепких мышц, хулиганье прониклось уважением и стало выслушивать непроизвольные проповеди с большим вниманием.

Однако монах не удовлетворился тем, что его подопечные перестали шляться по улицам и начали усердно заниматься под руководством опытного тренера, попутно выполняя мелкие поручения. Боди, конечно, молодец, и постепенно он собственным примером взрослого мужика объяснит, как можно себя вести, а как — нет. Но девчонкам драться неинтересно. Зато девяносто процентов представительниц прекрасного пола обожают находиться в центре внимания, и хотя тщеславие, безусловно, является грехом, использовать эту женскую черту можно и нужно. Поэтому Мозг, немного подумав, решил приставить девушек к опытным певчим — пусть учатся. Результаты оказались хорошими. Голоса у Светы и, особенно, у Дарьи вполне подходили для хорового пения, несмотря на не самое трепетное отношение их обладательниц к горлу. После соответствующего внушения обе девушки перестали курить (по крайней мере, сейчас пытаются бросить), ходить в расстегнутых куртяшках без шарфа и начали хотя бы внешне соблюдать церковные ритуалы. На данном этапе требовать от них большего бессмысленно. Возможно, позднее…

Вот об этом самом «позднее» Мозг и собрался поговорить с начальством.

Москва, как всегда, встретила шумом, разноязычной речью и бестолковой суетой. До назначенного времени оставалось еще три часа, и монах намеревался пройтись, посидеть в кафе, зайти к знакомым — одним словом, просто немного отдохнуть, сбросить скопившееся напряжение. Его планы изменил один телефонный звонок.

— Однако! — невольно удивился Мозг, прочитав на экране мобильника надпись «НК». Под таким сокращением, «нечисть коварная», скрывался дханн Ассомбаэль. Внезапный вызов добра не сулил… — Слушаю.

— Привет. — Из трубки послышалось пыхтение. — Ты сегодня как, не сильно занят? Встретиться бы надо.

Недобрые предчувствия навалились с новой силой.

— Вообще-то я сейчас в Москве, но часам к двум надеюсь вернуться.

— В Москве? Так это хорошо! — обрадовался демон. — К «Белорусской» можешь подъехать?

— А зачем? — осторожно поинтересовался монах.

— Это нетелефонный разговор, — последовал твердый ответ. — Но внакладе не останешься. Приезжай прямо сейчас. Ждем. В смысле жду.

Ой, не к добру…

Томимый мрачными предчувствиями, к точке рандеву монах домчался минут за пятнадцать. С большим трудом припарковавшись, он выскочил из салона машины, огляделся, ожидаемо никого знакомого не увидел и принялся нервничать, расхаживая вокруг и пугая продавщиц мороженого своим взъерошенным видом. Успокоиться не получалось, мысли в голову лезли с каждой минутой все более чудесные, поэтому к моменту прибытия демона Мозг находился в достаточно накрученном состоянии. Хотя внешне его тревога почти не проявлялась.

Демон явился из-под земли, вышел из метро, в чем священник усмотрел посылаемый начальством намек. Толстяк нес здоровенный баул, у кого иного смотревшийся бы непропорционально большим и тяжелым, но в его руках выглядящий органично и естественно. Во всяком случае, милицейский патруль круглую фигуру с клетчатой сумкой проигнорировал. На лице Ассомбаэля застыло задумчивое выражение.

— Прикинь, — сумка плюхнулась на капот потрепанного «фордика», — мне только что два таджика место уступили. С какой стати, непонятно.

— И что? — съязвил Мозг. — Ты поместился?

— Я ведь и уйти могу… — Дханн, кажется, обиделся.

— Извини, — спохватился священник. — Прошу прощения, могущественный, не подумав брякнул.

— Ну-ну, — посопел Шурик. Затем, мысленно махнув рукой, он ткнул пальцем сумку: — Это тебе. Подарок. От меня лично. Знак дружеского расположения и надежды на долгое плодотворное сотрудничество.

Мозг стиснул зубы и удержал едва не вылетевшее слово, несовместимое с саном священнослужителя.

— Да? И что там?

— Открой да посмотри, — пожал плечами дханн.

Со стороны дальнейшая процедура просмотра содержимого сумки выглядела следующим образом. С некоторой натугой поудобнее развернув баул, монах потянул дешевую китайскую «молнию». Откинул клеенчатую крышку. Закрыл глаза. Затянул «молнию». Поднял голову, открыл глаза. Потряс головой. Вновь наклонился. Расстегнул «молнию». Перевел ошалевший взгляд на Шурика: