Ржавчина - Алексей Калугин

– Григ!..

– Заткнись, а!..

– Ты говорил, что никогда не пробовал бегать по воде!

– Значит, пришло время попробовать!

– А что, если?..

– Заткнись, а!..

Подбежав к пруду, Григ как по льду съехал по обрамлявшим его каменным плитам и плавно, почти не почувствовав перехода, скользнул на воду. Не медля ни секунды, он тут же рванул вперед, отталкиваясь ногами так быстро, как только мог.

Ну, надо же!

Оказалось, бежать по воде с измененным коэффициентом поверхностного натяжения действительно можно! Да еще как! Впечатление было такое, будто бежишь по водяному матрасу. Поверхность все время уходила из-под ног, и приходилось прилагать массу усилий, чтобы сохранить равновесие. Это было похоже на игру, от которой захватывало дух.

– Григ! Григ!.. Получается!..

Васька орет, захлебываясь от восторга, будто пацан, превозмогший-таки свой страх и сиганувший вниз с отвесного песчанного склона.

Добежав до противоположного берега, Григ перепрыгнул на вымощенный каменной плиткой склон и едва не потерял равновесие из-за того, что внезапно почувствовал под ногами твердую почву. Ух!.. Он только сейчас вдруг понял, что бежал по воде, улыбаясь. Потому что сделал то, что прежде никому не удавалось!

Обернувшись, он поймал за руку прыгнувшего на берег Васю.

А следом за ними бежали шестеро неодруидов, смекнувшие, видно, в чем тут дело. Остальные бултыхались в воде у берега. Эти, должно быть, засомневались в том, что в Зоне каждый может в чем-то уподобиться господу богу.

Скинув с плеча автомат, Григ большим пальцем сдвинул предохранитель и выпустил короткую очередь под ноги бегущим по воде.

Вот так!

Теперь и эти с головой ушли под воду.

Для того чтобы бегать по воде, мало знать физические законы. Нужно еще уметь правильно их применять.

Еще одна группа преследователей бежала по аллее, торопясь отрезать беглецам путь к Дмитровскому шоссе. Но Григ и не собирался возвращаться на Лиственничную. Он побежал через стадион в сторону бассейна.

Этим путем тоже можно было выйти к Дмитровскому шоссе. Бежать назад, в сторону Тимирязевской улицы, не имело смысла – там их ждали наемники. А вот через Дмитровку еще можно было попытаться прорваться. Уйти в сторону Ботанического сада и там залечь. Затаиться. Григ знал в тех местах несколько надежных схронов. Проблема заключалась в том, что на пересечении Продольной и Верхней аллей располагалась огневая точка неодруидов. Для того чтобы миновать ее, нужен был отвлекающий маневр. Шум на стороне, который как раз и должна была организовать Виолетта.

– Однако, – Григ на бегу посмотрел на часы, – Виолетта запаздывала уже на четыре с половиной минуты. Что могло приключиться? Или дело вовсе не выгорело?..

Тогда – всё!

Хана!

Может, и не всем, но ему-то – точно.

И только Григ представил выражение лица Кости, когда его, связанного, втолкнут на балкон, с которого Дум-Дум любил обращаться к народу, как со стороны Тимирязевской ударил грохот разорвавшегося снаряда. И тут же – еще один.

Началось!

Неодруиды, сидевшие в защищенной огневой точке, лупили прямой наводкой по атакующим их механоидам!

И как бы в подтверждение этого по крышам академии, словно раскат грома, возвещающий приближение бури, шарахнул рев Шатуна.

Даже Григу показалось, что сердце дало сбой, а кровь в венах запузырилась, как минералка в только что распечатанной бутылке. Рев Шатуна был воистину страшен, как гнев господень. А может, и еще страшнее. Потому что, насчет гнева господнего – это только разговоры одни. А Шатун – вот он, рядом. Можно восхищаться им. Можно в восторге и ужасе падать пред ним ниц. Только ему все равно. Он даже не заметит этого. Потому что, в отличие от придуманного бога, он – настоящий. И к тому же лишен тщеславия.

От взрыва, казалось, качнулась земля под ногами. В той стороне, откуда доносилась стрельба, к небу взметнулся огненный гриб. Это означало, что механоиды подорвали одну из огневых точек вместе с находящимся в ней боезапасом. Защитный периметр академии был взломан. И механоиды, возглавляемые маленькой игрушечной машинкой Виолеттой, ворвались на Лиственничную аллею, готовые победным маршем проследовать через всю Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева.

– Быстрее! – окликнул сталкер Васю, сбившегося было с шага.

Они уже выбежали к бассейну. Справа от них, на пересечении двух аллей, торчал приземистый бетонный куб с узкими, подсвеченными изнутри щелками-бойницами.

Со стороны Лиственничной аллеи прогремел еще один взрыв, перекрывший нестихающую пальбу, и небо вновь опалило огненное зарево.

То, что надо!

На фоне того, что творилось вокруг, кто теперь обратит внимание на двух в панике спасающихся бегством людей?

– Быстрее!

Главное сейчас – не потерять темп и правильно использовать тот выигрыш во времени, который они получили. Уйти, убежать как можно дальше, пока лагерь неодруидов охвачен паникой. Успеть затеряться среди мертвых руин брошенного людьми города.

Гулко ударилась о стену тяжелая дверца люка. Внутри бетонного блока горел яркий свет.

– Эй! – окликнул бегущих выглянувший из люка неодруид. – Что происходит?

– Механоиды! – крикнул на бегу сталкер.

– Много?

– Не знаю… В районе Тимирязевской оборона прорвана!

– Да ты что? – изумленно вытаращился неодруид. – И что теперь?

– Не знаю!.. Ждем приказа об эвакуации!

– А вы куда?

– Туда! – махнул рукой куда-то в темноту сталкер. – Дум-Дум велел!..

И еще быстрее припустил вперед, огибая неуклюжую бетонную конструкцию.

Пробежав метров двести по раскуроченной мостовой, сталкер резко свернул в проход между домами. Обежав угол девятиэтажного жилого дома, он остановился и краем глаза глянул на привалившегося плечом к стене Ваську.

Темнота обволакивала их, как плотный, мягкий, чуть шелковистый изнутри кокон. Откуда-то, должно быть, из открытого подвала, тянуло приторным гнилостным духом. Со стороны Лиственничной аллеи доносилась беспорядочная стрельба. Время от времени ухали разрывы тяжелых снарядов.

На Грига внезапно нахлынуло странное ощущение, будто все, окружающее его, было нереальным. Он чувствовал себя словно зависшим в пограничном состоянии между сном и явью. Он уже не спал, но еще и не проснулся. Хотя, может быть, все было как раз наоборот – он сам был сном, ворвавшимся в реальную жизнь, казавшуюся ему иллюзией.

Такое случалось и прежде. Не часто, но случалось. И Григ знал, что должно было за этим последовать.

Сначала он почувствовал, что ему нечем дышать. Мозг отчаянно сигнализировал о том, что ему не хватает кислорода. Но в горле будто застрял жилистый кусок мяса. Он не мог сделать ни вдох, ни выдох. Хуже того – он не мог позвать на помощь. Еще немного – он упадет на колени и станет корчиться в агонии. Мозг начнет умирать. А следом за ним – и само тело, которое, как ни странно, является для каждого человека набором маркеров, позволяющим произвести самоидентификацию. Хотя было бы куда логичнее, если бы опознавательным символом, определяющим индивидуальность человека, являлся мозг. Ибо, как известно, не по форме носа судим мы о человеке, а по делам его. И каждый наш поступок – это как татуировка, остающаяся на всю жизнь. Как клеймо. Клеймо на мозге. Не смыть, не счистить.