Атлетичный мозг. Как нейробиология совершает революцию в спорте и помогает вам добиться высоких результатов - Амит Кетвала

Риск является неотъемлемой частью подобного рода предприятий, и, как ни печально, однажды фортуна может отвернуться от смельчака. Есть еще один список, в котором имя Бениша значится уже под номером 7. В 1984 г. они с женой отправились в Норвегию покорять Стену троллей. Их сопровождала съемочная группа, а план был заснять новый рекорд высоты прыжка с вершины утеса 1800 метров.

Все прошло удачно. Однако на следующее утро Карл вновь поднялся на Стену, чтобы совершить еще один прыжок, на сей раз уже в одиночку и с другой, более опасной скалы. Возможно, в полете он зацепил какой-то выступ, а может, парашют раскрылся неправильно. Так или иначе, родоначальник бейсджампинга стал его седьмой жертвой. Со временем число таких жертв возросло до нескольких сотен человек. Что именно побудило его вернуться на гору, до сих пор неясно, но то, что прыжки затягивают, сомнению не подлежит.

«У меня сломана таранная кость (самая главная в голеностопном суставе) правой ноги; бедренная кость правой ноги вверху, рядом с суставом; правое запястье; головка лучевой кости, так что теперь у меня в локте стоит протез; и еще сломано плечо и капсула плечевого сустава», — перечисляет Джейми Флинн. В 16 лет он начал военную службу в парашютно-десантном полку и восемь лет провел в Ираке и Афганистане. После армии занимался скайдайвингом, а потом влюбился в бейсджампинг. 30 июня 2014 г. в Турции Флинн совершил прыжок в вингсьюте с борта сверхлегкого самолета. «Все было отлично, — вспоминает он. — Парашют раскрылся, и я начал маневрировать в направлении точки приземления. Но быстро понял, что не смогу на нее попасть, так что надо было срочно искать альтернативный вариант. Вообще, в этом виде спорта нужно уметь принимать решения за доли секунды. В тот конкретный момент я принял неверное решение, за что потом расплачивался целый год».

Флинн решил приземляться там, где, как ему показалось, была трава. Трава там действительно была, только покрывала она не землю, а груду острых камней. Правой ногой он угодил в зазор между двумя камнями, из-за чего сломал голеностоп, затем его еще подбросило вверх, и к моменту повторного столкновения с землей он получил все остальные травмы и переломы, перечисленные выше. Крича от боли, он пролежал на труднодоступном горном склоне более сорока минут, прежде чем до него смогли добраться люди.

Тем не менее Флинн не захотел расставаться с прыжками: «Когда мне сказали, что я больше не смогу прыгать, я рассмеялся и сказал врачу: „Это мы еще посмотрим…“ Правда, тогда я еще не знал, насколько серьезными были мои травмы, но, как и все мои знакомые-бейсджамперы, я очень упертый человек. Я поставил себе цель вернуться в бейсджампинг, и я достиг ее». Флинну, можно сказать, повезло: более двухсот человек погибли, выполняя прыжки, — из-за неверных решений, плохого снаряжения или внезапных порывов ветра. Так почему же люди продолжают идти на риск?

Экстремальные виды спорта всегда привлекали отчаянных смельчаков, от серферов — покорителей многометровых волн до участников Турист-трофи на острове Мэн. Что же заставляет их действовать вопреки инстинкту самосохранения? Чем они не похожи на обычных людей, которым и в голову не придет прыгать с крыши небоскреба или съезжать с горы по узкой тропинке на велосипеде со скоростью выше 200 км/ч? И есть ли что-то, что отделяет даже внутри этой небольшой группы тех, кто может зайти слишком далеко, от тех, кто способен остановиться у тонкой черты, переход через которую означает гибель?

Наверное, читатель не удивится, узнав, что ответы на все эти вопросы надо искать в мозге.

«Самый волнующий момент — это когда ты отталкиваешься и отрываешься от скалы, потому что ты переходишь из одного мира в другой», — говорит Руди Кассан после прыжка с Ромсдальсхорна; это он пролетел ближе всех к нашей группе. Кассан исполнял роль Бениша в нескольких эпизодах документального фильма 2015 г. «Солнечный супермен» (Sunshine Superman), где показывался полет бейсджампера. Руди быстро сметает обед (как видно, смертельный риск пробуждает зверский аппетит), после чего рассказывает, о чем он думает во время полета.

«Как правило, перед прыжком я испытываю стресс, потому что это риск. Каждый прыжок — это риск. Я прыгал уже больше двухсот раз, но каждый раз это риск, поэтому сердце начинает колотиться сильнее. Перед самым прыжком частота доходит до 160 ударов в минуту, как при беге: организм должен быть полностью сосредоточен. — Помолчав, Кассан продолжает: — Итак, есть стресс, потом контроль над ним, затем прыжок, и тогда в тебе просыпаются сразу все возможные эмоции, а по телу разносятся эндорфины. Когда прыгаешь один, в спокойной обстановке, ощущения, пожалуй, не такие сильные. А вот когда вместе с друзьями или на виду у других людей, все гораздо ярче. После приземления внутри как будто эндорфиновый взрыв. Это, совершенно точно, затягивает».

С ним соглашается и другой участник группы бейсджамперов, Эспен Фаднес:

«Я сижу на адреналине. И так у меня во всем. Я никогда не мог долго сохранять отношения, никогда не мог найти нормальную работу. Единственная стабильность в моей жизни — это прыжки с горы в вингсьюте. Все остальное — просто хаос. Когда я делаю толчок и начинаю полет, я ощущаю гармонию с самим собой. Чувствую, что здесь я настоящий. Это складывается из ощущения контроля, счастья, мастерства и непередаваемого ощущения полета. Приземлившись, я тут же думаю о следующем прыжке — о новой порции адреналина».

Выработка адреналина осуществляется надпочечниками. Адреналин — мощный стимулятор, он высвобождается в кровь в момент страха или возбуждения и запускает реакцию «бей, замри или беги». Он повышает частоту дыхания и сердечных сокращений, чтобы обеспечить мышцам больший приток кислорода, а это необходимо затем, чтобы у тела и мозга хватило сил как можно скорее справиться с опасностью. Человек в этот момент испытывает эмоциональный подъем или «кайф», который может продолжаться до нескольких часов подряд. За этим кайфом и охотятся «адреналиновые наркоманы».

Проблема в том, что к нему быстро привыкаешь. У человека, впервые оказавшегося на американских горках, захватит дух, но если он начнет кататься на них каждый день, то его мозг скоро поймет, что в действительности никакого риска нет, и надпочечники перестанут вырабатывать адреналин. Чтобы постоянно испытывать кайф, нужно каждый раз повышать дозу эмоционального возбуждения, что толкает людей на все более рискованные затеи. «Таких людей много, — говорит Фаднес. — Они приходят в бейсджампинг и совершают экстремальные прыжки. Через пару лет люди такого склада обычно завязывают с бейсджампингом, потому что уже довольно скоро им становится не страшно. Они больше не могут получить свою порцию адреналина и попросту теряют интерес. Ну, или они погибают из-за того, что перебарщивают со степенью риска».

Те же, кто продолжает жить, приучаются контролировать дозировку. «Нам нравится прыгать с гор, — продолжает Фаднес, — но мы делаем все возможное, чтобы каждый такой прыжок был максимально безопасным. Мы идем по нарастающей маленькими шажками, потому никогда не теряем чувства страха и ощущения адреналина».

Большинство из моих собеседников утверждают, что все это не ради адреналина. Их виды спорта являются опасными, но эти люди никогда не пойдут на риск, если сочтут его глупым или ненужным. Среди них Джон Макгиннесс, один из самых успешных гонщиков в истории Турист-трофи.