Фехтмейстер - Владимир Свержин

— Однако захваченный генерал-лейтенант Мартынов повел себя довольно необычно, — продолжал свой пространный доклад майор фон Родниц. — Едва он был доставлен ко мне, как сразу потребовал встречи… Ну, вы понимаете?

— Потребовал? — Генерал Эстерхази приподнял брови.

— Ну да. Он зашел ко мне в кабинет, точно я — один из его подчиненных, и заявил, что желает немедленно разговаривать с генералом, имеющим статус не ниже начальника штаба группы армий.

— Занятно, — чуть скривив губы в ухмылке, произнес Миклош Эстерхази и повторил задумчиво: — Потребовал.

* * *

Дом адвоката Дембицкого никогда еще не видывал столь важной особы. Именитый гость, сбросив шинель на руки денщика, нетерпеливо оглянулся на сопровождавшего его фон Родница и обомлевшего толстяка в форме лейтенанта ландштурма.

— Где пленный?

— Сейчас проведу. Извольте, — чуть заикаясь, затараторил лейтенант, кланяясь и указывая рукой направление. — Здесь прежде, до войны, еще была комната прислуги. А нынче вот арестанта держим. Однако не извольте волноваться, решетка на окнах новая, крепкая, сам выбирал. У дверей два солдата с ружьями… — Князь Эстерхази метнул на ландштурмиста недобрый взгляд. Тот осекся и с трудом выдавил конец фразы: — Так, может, отужинаете сперва?

— Ужин подайте туда, — жестко распорядился личный адъютант Франца-Иосифа, указывая на импровизированную камеру. — А лучше накройте нам в зале, или что тут у вас есть пристойное?

— Зала обеденная. Очень пристойная, — кланяясь, как заведенный, выпалил лейтенант Дембицкий. — А на сколько персон изволите приказать накрыть? — продолжил он, втайне надеясь, что попадет в круг избранных, и будет рассказывать годы спустя, как принимал в своем доме самого князя Эстерхази и как угощал его и ел за одним столом.

Недоуменный взгляд потомка венгерских надоров поставил на тщеславных мечтах лейтенанта-адвоката крест такой величины, что им было бы уместно украсить кафедральный собор.

— На двоих.

Князь Эстерхази отвернулся от хозяина дома и зашагал к двери, у которой замерли навытяжку румяные крепыши в форме тирольских стрелков. Комната была обставлена более чем скудно. Кушетка с продавленным матрацем и колченогий стол — вот, собственно, и все. На кушетке сидел мужчина средних лет в форме генерал-лейтенанта российской армии с Георгием 4-й степени и серебряным значком академии Генерального штаба на груди.

— Генерал-лейтенант Мартынов, — поднимаясь навстречу гостю, назвался пленник. — Генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта.

— Автор работы «Обязанности политики по отношению к стратегии»? — демонстрируя любезную улыбку, произнес его собеседник. — Генерал-майор князь Миклош Эстерхази, — в свою очередь отрекомендовался он.

— Вы читали мою книгу? — несколько удивленно спросил русский генерал.

— Доводилось, — как обычно коротко подтвердил куратор австрийской тайной войны.

— Что ж, это просто замечательно. Это значительно облегчает возложенную на меня миссию. — Генерал Мартынов прошелся по комнате и встал перед гостем, точно профессор на кафедре, готовый осчастливить слушателей истиной в последней инстанции. Сейчас в тусклом свете лампы Миклош без труда мог разглядеть его волевое лицо профессионального воина, прямой взгляд жестких глаз, не знающих страха. Ему нравились подобные люди, он и себя числил одним из них.

Между тем русский генерал провел рукой по короткому ежику седеющих волос, тронул пальцами усы и заговорил, стараясь скрыть волнение:

— Если вы читали мою книгу, князь, то, надеюсь, помните ее первый и, возможно, главный постулат. «Политика должна создать для своей деятельности правильную руководящую идею и, сообразуясь с ней, выбирать союзников и противников». Это важно понимать и помнить, чтобы было ясно, почему я здесь и о чем намерен говорить.

«А у него хороший немецкий, — продолжая разглядывать русского генерал-квартирмейстера, как-то невпопад подумал князь Эстерхази. — И сам он производит впечатление образованного человека».

— Прежде всего, — продолжал Мартынов, — я должен заявить, что мое появление здесь — не случайность и не плод доблести и меткости ваших стрелков.

— Вот как? — Эстерхази невольно глянул за дверь, за которой, как он чувствовал, в нетерпении ожидал майор фон Родниц.

— Я здесь с тайным поручением Союза офицеров-патриотов. Даю вам слово генерала, что до самой посадки наш самолет не получил сколь-нибудь опасных повреждений, мы подожгли его сами, чтобы с нашей стороны все полагали, будто я и капитан Васильев трагически погибли.

— Чего же вы добиваетесь? — не отводя от перебежчика, или вернее перелетчика, немигающего взгляда, спросил князь.

— До того, как я начну говорить, я прошу вас дать гарантию, что о нашем разговоре, как и о том, что мы с капитаном Васильевым остались живы, не будет знать никто, кроме тех, кому действительно следует это знать.

— Если ваши сведения и впрямь этого стоят, я дам вам подобные гарантии. Отсюда вас переведут в замок Лек. Это в Венгрии. Замок принадлежит мне, там вы и ваш офицер будете числиться моими гостями, и никому не будет дела до того, кто вы и почему там оказались.

— Что ж, благодарю, — согласно кивнул генерал Мартынов. — Надеюсь, вы понимаете, что эта предосторожность вызвана не столько опасением за свою жизнь, сколько тревогой за семью и за безопасность моих соратников.

«Все же не стоит вновь принимать на службу генералов, имевших основания затаить обиду на государя», — про себя усмехнулся специалист по секретным операциям. Но вслух произнес лишь:

— Понимаю.

— Надеюсь, вам хорошо известно нынешнее состояние дел в Петрограде. Патриотический задор, овладевший в первые месяцы войны российским обществом, угас сразу же после катастрофы у Мазурских озер. Галицийская битва с ее невнятными результатами и колоссальными потерями лишь подлила масла в огонь. Народ клянет царя, а пуще него императрицу и ее взбесившегося мужика, Распутина.

Мы, истинные патриоты, желаем отречения Николая II и всей его камарильи от власти и выхода России из войны. У нас собраны значительные силы и нам бы не составило большого труда совершить дворцовый переворот, однако не скрою, среди членов нашей организации имеются сильные опасения насчет будущего Отечества после свержения ненавистного монарха. Увы, необходимо признать, что нужна еще одна военная катастрофа, чтобы окончательно искоренить в сознании общества верноподданнические бредни.

Сердце князя Эстерхази взволнованно застучало. «Значит, не все еще потеряно, не все так фатально, как о том пишут газеты». Его любимое детище — тайная организация в сердце русской столицы, еще жива. Сальватор все же успел создать тот кулак, который свернет головы российскому орлу. Ничего не сказав, он лишь кивнул в ответ.

— Меня отрядили сюда, чтобы заключить сделку с Австрийской империей в обмен на союзный договор, который будет подписан между нашими державами после прихода к власти нового правительства. В обмен на поддержку нашей позиции в переговорах с Германией я готов открыть вам план наступления, которое готовится нашими войсками в ближайшие дни.