Следы на песке - Джудит Леннокс
Шрифт:
Интервал:
Но в трубке раздался щелчок и мужской голос произнес:
— Доктор Невилл слушает. Чем могу помочь?
Она сглотнула слюну.
— Гай, это Фейт.
— Фейт. Где ты?
— Дома. В квартире над магазином.
— Я приду?
Она не стала медлить с ответом.
— Да, Гай. Да.
Фейт открыла дверь. Туман осел на плечах его пальто крохотными мерцающими влажными жемчужинами.
— Дрянная погода, — сказал он. — Едва не заблудился…
Не слушая, она привлекла его к себе, и он обхватил ее руками, едва не раздавив в объятиях. Потом отстранился, но только для того, чтобы начать целовать ее: глаза, лоб, рот. А затем шею, и дальше вниз, к ямочке между ключицами, прослеживая губами все изгибы, расстегивая пуговицы блузки. Фейт снова притянула его к себе. Только сейчас, почувствовав прикосновение его губ и рук, она осознала всю глубину своего желания. Они упали на пол, Гай стащил с нее юбку. Послышался треск разорвавшегося шва, последние клочки одежды улетели в сторону.
Некоторое время спустя Гай сказал:
— Фейт, моя ненаглядная Фейт, поговори со мной. — Он коснулся ее лица. — Ты замерзла, любовь моя. Я куплю тебе ковер, чтобы прикрыть этот холодный линолеум.
Гай держал ее в объятиях, пока она не перестала дрожать. «Как же долго я ждала этого, — думала Фейт, — сидеть вот так, прильнув друг к другу, кожа к коже, косточка к косточке».
— Ты так и не согрелась, — сказал он, взяв ее за руки. — Пойду заварю чай. Конечно, это не очень романтично, следовало бы выпить шампанского, но у тебя тут как в леднике.
Надев брюки, Гай пошел на кухню. Фейт завернулась в его рубашку и крикнула вслед:
— Когда-то я считала, что, раз ты спас мне жизнь, — ты помнишь ту гадюку, Гай? — значит, я навеки твоя.
— Так и есть. — Он на мгновение появился в дверях кухни, держа в руках коробку с чаем. — Конечно, ты моя. И наоборот, разумеется.
Фейт сидела, обхватив руками колени, и слушала позвякивание чашек и ложек. Гай принес поднос с посудой и сказал:
— Ты ведь и сейчас так считаешь, разве нет? Господи, Фейт, — я никогда не был здесь раньше, но чувствую себя как дома.
Он налил чай и вложил чашку в ее замерзшие руки. Потом присел у газового камина и начал что-то подкручивать, пытаясь извлечь больше тепла из нескольких жалких трубок.
— Но тогда, во время войны, когда ты уехала… — не оборачиваясь, проговорил он. — Я все пытаюсь понять, что произошло. В прошлый раз ты сказала, что у Ральфа была связь с какой-то женщиной, Джейк узнал об этом и, видимо, рассказал тебе. Ты из-за этого не пришла на свидание в парк? Из-за этого уехала? Потому что в то время внебрачные связи осуждались особенно сурово?
— Отчасти поэтому. — Хотя прошло уже десять лет, Фейт отчетливо помнила тот душный августовский день. — Понимаешь, Гай, я слишком долго ждала. Я никак не могла принять решение. Я знала, чего хочу, но я так же хорошо знала, что должна делать. Элеонора ясно объяснила мне это.
— Элеонора? — резко переспросил Гай.
— Я разговаривала с ней накануне той встречи. Разве она тебе не сказала? Впрочем, конечно, нет. В общем, она дала мне понять, что я — и остальные члены нашей семьи — неразборчивы в связях, ненадежны и безответственны. — Фейт рассмеялась. — То, что случилось потом, подтвердило ее правоту.
Гай стукнул ладонью по боковой стенке камина, и голубые языки пламени ярко вспыхнули.
— Значит, Элеонора попросила тебя не встречаться со мной?
Фейт кивнула.
— Поэтому меня охватили сомнения, а тут появилась мама и сказала, что Николь в тяжелом состоянии, почти умирает после родов. В общем, я уехала в Комптон-Деверол ухаживать за новорожденной Элизабет. Мне казалось, что будет лучше, если я оставлю тебя в покое и исчезну из твоей жизни.
— А потом я встретил Николь… — Он покачал опущенной головой. — Господи, ты должна ненавидеть меня за это.
Фейт поставила чашку и опустилась на колени рядом с ним, перед камином.
— Как ты думаешь, Гай, можем мы откладывать друг для друга кусочки наших жизней? — Она с улыбкой протянула руку и откинула назад прядь темных волос, упавшую ему на лоб. — Как я откладываю шестипенсовики в банку из-под варенья?
Гай начал целовать ее. Сейчас его близость переполняла Фейт; она так долго представляла эти моменты в своем воображении, что реальное счастье было трудно вынести. Ей требовались время, тишина, одиночество, чтобы пережить этот перелом судьбы.
Фейт посмотрела на часы. Было почти одиннадцать.
— Тебе пора идти, Гай, — негромко сказала она. — Элеонора ждет тебя.
— Я не хочу уходить. — Он уткнулся лицом ей в плечо.
— Ты должен. — Она прикоснулась губами к шелковистым темным волосам.
Когда он, наконец, ушел, слова, образы, запомнившиеся ощущения заполнили ее сознание, рассыпаясь каскадом игральных карт из колоды. Свернувшись клубком на диване, закутавшись в одеяло, Фейт смотрела на огонь и вдыхала запах, еще сохранившийся на ее коже.
Они разработали правила. Не правила Мальгрейвов, другие. Свидания украдкой в музее или в парке — десять минут, которые наполняли обычный день радостью. Время от времени — час или два в номере гостиницы. Когда встретиться не удавалось, говорили по телефону, и ни один не хотел класть трубку первым. Никаких писем — письма могут выдать. «Если никто не будет знать, — говорили они себе, — никто не будет страдать».
Ему хотелось покупать ей подарки, но она отказывалась: «Твои деньги принадлежат Элеоноре», — говорила она. Однажды, когда и жена, и тесть Гая были в отъезде, они провели вместе целую ночь. Они не спали, пока холодный рассвет не окрасил лондонские крыши в серебристо-серый цвет.
Это была зима шестипенсовиков в стеклянной банке. Фейт никогда не была счастливее.
Джейк начал преподавать в Хитервудской подготовительной школе для мальчиков в середине весеннего семестра 1952 года. Он долго сопротивлялся идее, которую подал ему в прошлом году Гай Невилл, но в конце концов понял, что без работы станет таким же бродягой и бездельником, как Ральф, и откликнулся на объявление в газете. К его удивлению, директор, капитан Манди, прислал ответ, приглашая приехать немедленно.
Хитервуд-корт примостился на пустынном побережье северного Корнуолла. Школа занимала большой дом в эдвардианском стиле. Полы были застелены коричнево-серым линолеумом, а стены выкрашены в кремовый и светло-зеленый цвета. В первый день, наблюдая, как маленькие мальчики с тоской прощаются с родителями после весенних каникул, Джейк ужаснулся и произнес вслух:
— Они похожи на беженцев!
Преподаватель истории, немолодой человек по фамилии Стрикленд, повернулся к нему и сказал:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!