Следы на песке - Джудит Леннокс

— Проклятье, Мальгрейв, отпустите меня.

Он начал кашлять. Цвет лица из красного стал белым, потом синим. «Цвета британского флага», — подумал Джейк, продолжая давить. Затем он почувствовал, что кто-то тянет его назад, и услышал голос Стрикленда:

— Ради бога, Мальгрейв, вы его задушите.

Джейк разжал руки. Линфилд, кашляя, опустился на пол.

Прошагав по коридору, Джейк вышел из здания школы, пересек спортивную площадку и направился к утесам. Тропинка была узкой и скользкой от грязи. Волны бились о прибрежные скалы. Клочья пены, принесенные ветром, таяли на лице, смачивая ресницы. Стоя на краю утеса, Джейк думал о том, как легко прыгнуть вниз, нырнуть в бездну и увидеть, как вода смыкается над головой. Он презирал себя за то, что не способен шагнуть вперед. Он знал, что труден только этот первый шаг.

Некоторое время спустя он услышал голос, выкликающий его имя, и, обернувшись, увидел, что к нему бежит миссис Зелински. Она задыхалась, на бледном лице выступили красные пятна.

— Мы с мистером Стриклендом ищем вас повсюду, мистер Мальгрейв.

Джейк выбросил в море окурок сигареты.

— Вы слишком много курите. Опять начнете кашлять.

— Хорошо, брошу курить, — сказал он и швырнул пачку сигарет в море. Потом сел на траву и обхватил руками колени. — Теперь все в порядке.

— Я пришла сказать вам, что мистер Линфилд чувствует себя хорошо, — сказала миссис Зелински. — Я осмотрела его — только небольшие поверхностные синяки.

— А я-то надеялся, что он сдохнет.

— Это глупо, потому что тогда бы вас повесили.

Джейк потер тыльной стороной руки переносицу и ничего не сказал.

— Когда я увидела, что вы стоите здесь, я испугалась. Я подумала, что вы можете сделать какую-нибудь глупость.

Он поднял голову и рассмеялся.

— У меня не хватило мужества.

— Мужества? — возмутилась она. — Мужество нужно, чтобы продолжать борьбу. А это — слишком легкий выход.

— Господи. Похоже, вы начитались женских журналов. Я был о вас лучшего мнения, миссис Зелински. Я думал, что вы мятежница вроде меня.

— Конечно, Линфилд — ужасный человек. Я не виню вас в том, что вы сделали. Это было глупо, но я не виню вас. Вы идете обратно в школу, мистер Мальгрейв?

«Она думает, что я хочу утопиться», — подумал Джейк. Он улыбнулся и покачал головой. В душе была пустота.

— Холодно. — Она поежилась и запахнула вязаный жакет. — Вы получите пневмонию… Глупо сидеть здесь, на мокрой траве.

— Хорошо, я встану.

Джейк поднялся на ноги и пошел вдоль обрыва. Женщина мелкими быстрыми шагами последовала за ним. Через некоторое время он обернулся и сердито сказал:

— Идите домой. Ради бога, идите.

— Уже темнеет. Вы можете поскользнуться и упасть.

— Ну и что? Невелика потеря.

— Опять вы говорите глупости, мистер Мальгрейв.

Ее навязчивая забота раздражала Джейка.

— Ступайте домой, миссис Зелински. Я не стою того, чтобы спасать меня. Я ничем не лучше Линфилда.

— Это чушь. Вы совсем на него не похожи.

— Линфилд с наслаждением бьет учеников, — сказал Джейк уже более спокойно. — А я с наслаждением побил его. — Он увидел замешательство в ее глазах и довольно улыбнулся в душе. — Я не шучу. Я сделал это с наслаждением.

Порыв ветра унес его брошенные через плечо слова. Джейк заставил себя вспомнить, когда он впервые испытал холодную, воодушевляющую ярость. Возможно, в Испании, во время гражданской войны. Или во время того кошмарного путешествия через Францию, когда он проснулся и увидел, что какой-то мужчина пытается стащить у него велосипед, который он сам незадолго до того украл.

— Я хотел убить его! — крикнул он полуобернувшись. — Если бы не Стрикленд, я бы сделал это.

— Это не то же самое! — Она взобралась на травянистый гребень на краю утеса, чтобы быть на одном уровне с ним. — Киркпатрик — маленький мальчик.

— А Линфилд — немощный астматик, который вымещает свою слабость на тех, кто еще слабее. — Странно, но Джейк вдруг понял, что не может смотреть, как эта женщина балансирует на краю обрыва между землей и морем. — Слезьте оттуда, — сказал он. — А то поскользнетесь.

— А вам-то что? Вас ведь ничего не волнует.

Он схватил ее за руку и стащил вниз, в безопасное место.

— Вы должны думать о сыне…

— Джордж — не ваше дело. Вам ведь ни до кого нет дела.

Он увидел, как она снова шагнула к обрыву, и на мгновение подумал, что мог бы ударить ее, как ударил Линфилда, но вместо этого грубо притянул к себе.

— Не надо, — проговорил он.

Из-за близости ее тела голос звучал приглушенно.

Она дрожала — Джейк не знал, от холода или от страха. Он ладонями ощущал эту частую ровную дрожь. Он снял пиджак и накинул ей на плечи.

— Спасибо, мистер Мальгрейв.

— Зовите меня Джейк.

Они приблизились к тому месту, где утес отлого спускался к маленькому каменистому пляжу. Криво улыбнувшись, Джейк сказал:

— По обычаю, миссис Зелински, на представление нужно ответить тем же.

Ее бледное лицо слегка порозовело.

— Меня зовут Мэри.

— Я ожидал чего-нибудь экзотического. Чего-нибудь польского.

— Я теперь англичанка, мистер Мальгрейв, то есть, Джейк. И Джордж, мой сын, тоже англичанин. — В ее голосе звучала гордость. — Может, мы вернемся обратно в школу?

В бухте, куда они уже спустились, было немного теплее, но губы Мэри все еще были синими от холода.

— Все равно меня уволят, — сказал Джейк. — Вряд ли меня встретят с распростертыми объятиями после того, как я чуть не задушил другого преподавателя.

Она впервые улыбнулась.

— Я работаю здесь гораздо дольше вас, Джейк. Капитан Манди не будет ничего предпринимать. Поверьте мне. Ему не нужен скандал, и, кроме того, он ленив и не захочет искать другого преподавателя иностранных языков.

Ледяной ветер обжигал кожу. Джейк знал, что это случится снова, что он сам разрушит то временное убежище, которое дал ему Хитервуд. «Что ж, по крайней мере, я разобрался в себе», — с иронией подумал он.

— Стрикленд рассказывал вам о своей теории? Что всем нам здесь есть что скрывать? Я уже сказал вам, Мэри, что способен испытывать наслаждение от насилия. В прошлом это было полезно, но сейчас становится помехой.

— Я догадываюсь, что вы говорите о войне. Вы служили в войсках?

— Первое время в армии я бездельничал, а потом был во Франции. Понимаете, Мэри, я видел такое — и делал тоже, — что отдалило меня от других людей. Я не приспособлен к жизни в этом мире и в то же время его презираю. Людей заботят такие мелочи… «Что будет на ужин? Кто что кому сказал?» — все это настолько незначительно.