У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий

И впоследствии японцы не щадили своих солдат и первые рвались в бой, не выжидая союзников, не желая действовать по выработанному плану и не боясь тех потерь, которые они несли. Трудно объяснить такой образ действий. Искали ли японцы военной славы, желая доказать на международном состязании свою храбрость и силу и право на звание великой державы, желали ли они присвоить себе первенствующую честь уничтожения китайской армии и освобождения Пекина и на основании этого выговорить себе известные выгоды при заключении мира, или же они просто хотели первыми захватить богатые китайские обозы, нагруженные серебром, раньше, чем это успеют сделать союзники, – на эти вопросы могут ответить знатоки японцев.

За все время Печилийской кампании 1900 года, от осады Тяньцзина и до штурма Пекина, главными действующими силами, которые вынесли на себе всю тяжесть международной экспедиции, которым принадлежали почин и направление военных действий и от боевых качеств которых зависел исход экспедиции, – были русские и японцы. Но способ ведения наступления и боя был весьма различен у обоих союзников, хотя и русские и японцы видели в войне свое прирожденное национальное искусство. Если судить по Печилийской экспедиции, то из современных наций нужно считать самыми воинственными, знающими и любящими военное дело – русских, германцев и японцев.

Французские офицеры сами говорили, что их колониальные войска принадлежат по своему составу к числу их слабейших войск и поэтому особенными боевыми качествами не могли отличаться. Зато их артиллерия выше всяких похвал. Германцы, которых было всего две роты, и по улицам Тяньцзина и на поле сражения ходили как на параде, и русские офицеры единогласно отзывались о них, как о прекрасных боевых товарищах, стойких и неустрашимых. Свободолюбивые американцы хотя безусловно и были храбры, но не признавали ни дисциплины, ни стратегии, ни тактики и шли на штурм Тяньцзина так беззаботно, точно они отправлялись на охоту за китайцами, а не на серьезный бой. И в этом же сражении заатлантические солдаты показали, что они могут драться хорошо только тогда, когда это им будет удобно и легко.

Англичане очень красиво носили военную форму, щеголяли своими доспехами и весьма важно и храбро выступали, но на военное дело они смотрели как на спорт, который из всех излюбленных ими спортов был им, по-видимому, менее всего известен и интересен. Английские стрелки и артиллеристы мужественно держались под огнем, но те несчастные отряды тощих тонконогих и худосочных сипаев, не умевших и боявшихся стрелять, которых англичане навезли из Индии, нельзя, конечно, считать за войска.

Когда при штурме Бэйцана японский генерал Фукушима просил англичан выслать бенгальских улан на подмогу японской коннице, эти уланы так и не явились на помощь, о чем свидетельствует также английский корреспондент Лэндор. Он также подтверждает, что при наступлении на Бэйцан американцы совершенно непонятным образом потеряли дорогу и никак не могли найти Бэйцана. Поэтому они не принимали никакого участия в сражении и явились в Бэйцан, когда дело было уже кончено.

Зато японцы рвались в бой как тигры. Свои атаки они предпочитали делать глубокой ночью и любили быстроту и натиск, стремясь в самую огненную сечу, напролом, врываясь в самую середину неприятельской позиции, где они устраивали кровавую резню. Они были весьма отважны и стремительны, но им недоставало той выдержки, того спокойствия и обдуманности, которыми отличаются русские. Они шли целым отрядом разбивать противника прямо в лоб, без обходных и демонстративных движений, – не ослабляя противника предварительно артиллерийским огнем и не выжидая спокойно результатов боя, что всегда делали более хладнокровные русские. Зато у японцев был всегда максимум потерь, тогда как русские достигали тех же результатов при минимуме раненых и убитых.

Боевые действия по всем правилам военного искусства, изученного веками, вели только русские, достойные потомки великого учителя всех армий – Суворова, провозгласившего не только быстроту и натиск, но также глазомер, которым пренебрегали японцы.

В захваченном лагере

Когда еще продолжалась пальба между нашей артиллерией и левым флангом китайцев, далеко впереди, возле китайского лагеря, над 5-м железнодорожным мостом блеснул чей-то флаг. Чей он? русский, китайский или союзников? мы впились в бинокли, которые показали на флаге три полоски: белую, синюю и красную. Слава Богу – наш!

Немедленно было приказано прекратить пальбу по линии железной дороги, на которой вспыхнуло несколько фугасных взрывов и взлетели черные столбы дыма.

Поле кончилось, и вся местность была залита водою, напущенною китайцами из канала. По этой безграничной топи вела единственная сухая нить – насыпь железной дороги. Собственно, это была насыпь одного камня и щебня. Шпалы были давно сожжены и раскиданы боксерами, а рельсы кое где валялись вдоль пути. Конь с трудом ступал по острым камням. Вдоль насыпи тянулись электрические провода фугасов, которыми китайцы минировали дорогу.

У 5-го моста оказался полковник Модль, командир 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, с двумя ротами своего полка. Модль со своими стрелками пробрался вдоль минированного полотна железной дороги и обрезал провода заложенных фугасов. Китайцы успели взорвать несколько фугасов, но не рассчитали расстояния, благодаря чему отряд стрелков не пострадал, Модль захватил две гальванические батареи, поставленные у 5-го моста, и водрузил над мостом русский флаг, на крайнем левом фланге китайцев, которые бежали еще дальше на север, вдоль железной дороги.

Китайский лагерь представлял грандиозное саперное сооружение. Это был тройной ряд траншей и окопов, тянувшихся на несколько верст и расположенных в 500 шагах один позади другого. Всюду были разбиты циновочные и холщовые палатки, в которые мы сейчас же забрались, чтобы спастись от жгучих лучей солнца и мучительного блеска этой бесплодной песчаной пустыни. Возле палаток валялись ружья и ящики с патронами. Орудия были увезены. Китайцы сделали все, что могли: возвели сильные и сложные траншеи, наводнили местность, минировали железную дорогу и геройски отбивались всю ночь и утро. Их трупы всюду попадались в лагере. Но со времени падения Тяньцзина счастье им изменило.

Начальник Печилийского отряда генерал Линевич, осматривая взятый лагерь, приехал на левый фланг со своим штабом. Вслед за ним диким галопом прискакал эскадрон черномазых бенгальских улан в чалмах, с пиками, ружьями и саблями, на красивых австралийских лошадях. Когда сражение давно было окончено и китайцы были далеко, они спохватились и решили преследовать китайцев по пятам. Их офицеры были крайне удивлены, когда узнали, что в этом месте китайцев нет, а есть начальник русского отряда со своим штабом, а эта местность уже давно под русским флагом. Бенгалы, однако, не смутились и с неослабевающим геройством и тем же диким галопом, точно гунны, полетели дальше искать китайцев.