Немые и проклятые - Роберт Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Семь часов сонной анестезии легло между ним и последними событиями, отдалив их, сделав похожими на журналистский отчет об убийстве, совершенном в пятидесятых. Сейчас, проснувшись, Фалькон чувствовал себя иным, чем был вчера: будто хирург по ошибке удалил то, что никогда его не беспокоило, и теперь жизнь изменится.
Фалькон припомнил разговор с Консуэло. Он позвонил ей, лежа в постели, за несколько секунд перед тем как отключиться. Последние фразы:
— Марти Крагмэн был явно невменяем, — сказала она.
— Разве?
Фалькон ехал в управление с гадким, тошнотворным ощущением в животе, как будто запил чашкой кофе тяжкое похмелье. Он крепко сжимал руль. Войдя в пустой общий кабинет, Фалькон увидел, что Рамирес стоит у окна, наклонившись вперед и опираясь на подоконник.
— Я слышал о вчерашнем несчастье, — сказал Рамирес. — Ты себя нормально чувствуешь?
Фалькон кивнул: более-менее.
— Элвира уже звонил, просил тебя зайти, как только появишься.
Комиссар стоял у окна, сцепив руки за спиной, и смотрел через улицу Бласа Инфанте на парк Лос-Принсипес. Его предшественник, комиссар Лобо, делал то же самое: обозревал владения, словно бы черпая в этом иллюзию власти.
— Присаживайтесь, старший инспектор, — сказал Элвира. Каким-то неуловимо-ловким движением он сумел переместиться за стол и теперь поглаживал усы большим и указательным пальцами. — Я читал отчеты, ваш и Кальдерона, который поступил утром. Я уже связался с американским консулом, и он запросил копии. Они должны сегодня днем дать ответ по поводу вздора этого безумца про его связь с ЦРУ. Консульство настаивает, что эта версия не может считаться хоть сколько-нибудь правдивой.
— То есть вы, сеньор, не допускаете даже такой возможности?
— Мне признания этого типа кажутся бредом сумасшедшего, — отрезал Элвира. — Но, с другой стороны, когда я услышал, что правительство направило гражданскую гвардию уничтожать ячейки баскской террористической организации, я тоже не поверил… не мог поверить. Так что официально я выскажусь скептически, хотя про себя буду считать все это совершенно нереальным.
— Крагмэн, конечно, был не в себе, — проговорил Фалькон. — В этом нет сомнений. Но вы не можете совсем от него отмахнуться. ФБР, как известно, с такой легкостью от подозреваемых не отвязывается, а сказанное им про Резу Сангари совпадает с тем, что выяснил я сам. У Марти не было причин врать про убийство. Разве что это было причудливой фантазией больного сознания, при помощи которой он надеялся вернуть охладевшую к нему жену. Все, что он наговорил про агентство… Как знать? Уверен, его жена не поверила ни единому слову. Интересно посмотреть, что накопает Вирхилио Гусман по личности Мигеля Веласко.
— При чем тут Гусман?
— Он чилиец. У него есть знакомые эмигранты, которые могут помочь раздобыть подобную информацию, — объяснил Фалькон. — Одно мне известно про лица из снов, которые, по словам Марти, преследовали Вегу: Пабло Ортега однажды заметил страшно напуганного Вегу в «Эль Корте Инглес», и, я полагаю, тот лицезрел одно из своих видений.
— Вы должны быть осторожны с Вирхилио Гусманом, — сказал Элвира. — Некоторые говорят, что он тоже слегка тронулся. Ему повсюду мерещатся заговоры.
— Он разъяснил эту дату, одиннадцатое сентября, в предсмертной записке, а это помогло установить личность Рафаэля Веги.
— Я думал, он приходил по поводу самоубийства Монтеса.
— Да. В записной книжке Веги нашлось имя Эдуардо Карвахаля, и это стало первой причиной моего визита к Монтесу, — сказал Фалькон. — Монтес упомянул о роли русской мафии в торговле людьми, а затем я узнал о связи Веги с русскими. Я спросил Монтеса про этих русских, и вскоре он покончил с собой.
— И это вы обсуждали с Гусманом?
— Мне пришлось об этом упомянуть, но мы договорились, что он не напишет ничего, пока не появятся факты — доказуемые факты. Сейчас ничто не связывает Монтеса с русскими.
— Вы заставляете меня нервничать, старший инспектор. Самоубийство Монтеса — наше внутреннее дело. Если в группе существует коррупция, мы должны быть чрезвычайно осторожны с этой информацией.
— Журналиста отправили беседовать со мной как с офицером, ведущим расследование. Мне не сказали, что можно, а что нельзя с ним обсуждать. Я считаю, что с человеком, имеющим такую репутацию, как Вирхилио Гусман, лучше всего придерживаться политики открытости. Вы видели сегодняшний «Севильский вестник»?
— Да. Прочел пространный рассказ о карьере старшего инспектора Монтеса.
Фалькон кивнул, подождал, но комиссар не сказал больше ни слова.
— Думаю, вам стоит обыскать дом Крагмэнов, пока снова не объявились американцы, — сказал наконец Элвира. — Ордер я уже получил.
Фалькон пошел к двери. Элвира обращался к его затылку:
— Если Вирхилио Гусман заговорит с вами о событиях прошлой ночи, я бы просил вас очень аккуратно касаться причин вашего присутствия в квартире сестры Кальдерона. Я не хочу скандала по поводу интрижки судебного следователя с подозреваемой.
— Кальдерон это признал?
— Я запросил отдельный отчет по этому вопросу. Похоже, он был ею одержим, — сказал Элвира и добавил, не поднимая взгляд от документов: — Удивлен, что вы не упомянули в своем отчете о его отваге, проявленной в конце инцидента.
— Его отваге? — переспросил недоумевающий Фалькон.
— «Когда Крагмэн поднял руку, чтобы выстрелить, — начал Элвира зачитывать отчет Кальдерона, — я бросился к нему, надеясь отвлечь от цели. Пуля попала в грудь сеньоры Крагмэн. Старший инспектор Фалькон не мог помешать сеньору Крагмэну сунуть в рот ствол и застрелиться».
— Я обыщу дом Крагмэнов, — только и сказал Фалькон, выходя из кабинета.
— Гарсия тоже этого не видел, — пробормотал себе под нос Элвира, когда дверь закрылась.
Вернувшись в свой отдел, Фалькон отправил Кристину Ферреру в лабораторию за ключами от дома Крагмэнов, которые Хорхе и Фелипе забрали с места преступления на улице Табладилла. Рамирес все еще сутулился над столом.
— ЦРУ? — с недоверием произнес он. Фалькон развел руками:
— Или не ЦРУ, а какой-то непонятный консультант, связанный с ЦРУ, — сказал он.
— Вымысел, — отрезал Рамирес.
— Скажем так: теория заговора Гусмана верна. Если бы ты был членом американского правительства, отвечающего за неприглядные события в Южной Америке в семидесятых, и боялся, что у Рафаэля Веги есть нечто, доказывающее личное участие в заварушке высших чинов правительства… что бы ты сделал?
— Убил бы не задумываясь.
— Это потому, что ты безжалостный ублюдок, Хосе Луис, — заметил Фалькон. — Но ты бы не стал использовать ЦРУ, так? У тебя бы не было на это полномочий. Но должен существовать бывший сотрудник ЦРУ со связями, влиянием и «долгами». Понимаешь, что я хочу сказать про «психа» Крагмэна?.. Нельзя просто проигнорировать его слова, считая Марти сумасшедшим.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!