В оковах льда - Карен Мари Монинг

У одной из закупоренных бутылочек на дне что-то красное. Я поднимаю ее и верчу в руке, глядя, как эта красная жидкость переливается. Радуга света на ее поверхности складывается в узоры, как калейдоскоп. Она такая красивая, что от нее глаз не отвести. Я переворачиваю бутылку и смотрю на этикетку на дне. Понятия не имею, что означает этот иероглиф. Переворачивая ее обратно, я, наверное, немножко задела пробку, потому что теперь чувствую запах содержимого, и он такой классный, словно нос вдруг попал на небеса. Ночной жасмин и свежий хлеб, жареная рыба с чипсами и соленый воздух, запах маминой шеи, и свежевыстиранной пижамы, и солнца на коже Танцора. Запахи всех моих самых любимых вещей, смешанные в один. Клянусь, у меня от него волосы дыбом встали. Я со стоном достаю еще один батончик: на меня внезапно напал голод.

Любопытство сгубило кошку.

Я вроде бы должна была знать.

Продолжая жевать, я откупориваю бутылочку.

«При дворе алого короля Алой Карги»[45]

— Это чем тут так зверски воняет? — спрашивает Кристиан.

— Обалденно пахнет, а? — мечтательно говорю я. Алый дым поднимается над бутылочкой, выпускает тоненькие щупальца по краям. Изумительный аромат наполняет библиотеку, у меня от него голова кружится. Хочется вытянуться на спине, закинуть руки за голову и лениться, наслаждаясь запахом. Очень хочется поделиться с Танцором. Никогда не нюхала ничего настолько шикарного.

— Ядовитой херней оно пахнет, — говорит Кристиан, и кажется, он уже ближе, чем раньше.

— С чего ты взял?

— С того, что так и есть.

Алые струйки дыма вырываются из бутылочки и кружатся над ней. Миг спустя их тянет друг к другу, они сплетаются — тонкие красные ниточки вяжутся в замысловатую форму.

— Чувак, да у него райский запах! Это у тебя с носом что-то не то. Может, тебе теперь нравятся только запахи Невидимых? — Не могу дождаться той штуки, которая из всего этого получится.

— Это запах, — говорит он прямо над моей головой, — гниющих внутренностей. Что ты открыла? Книгу? — Он спрыгивает ко мне, сжимая под мышкой стопку книг. Я радуюсь, что он что-то нашел. — Бутылку? Боже, милая, в этом месте нельзя открывать что попало! Дай ее мне. Посмотрим, что ты наделала.

В алом тумане появляются очертания лица: тоненький острый подбородок, огромные глаза с приподнятыми уголками. Я пытаюсь повернуться и посмотреть на Кристиана, но голова не слушается. Ее заклинило, и я все еще смотрю на материализующееся лицо. И не могу заставить себя отвернуться, как бы ни старалась. Оно меня завораживает. Я никогда не видела такого прекрасного лица и не чувствовала такого восхитительного запаха. Мне хочется стоять в его облаке и дышать полной грудью.

Заклятие рушится, когда Кристиан выдергивает бутылку из моих рук. Он переворачивает ее, чтобы изучить этикетку на дне, и из бутылки вырывается облако красного дыма, заслоняя проход между полками. Щупальца дыма лижут меня, они шершавые, как кошачьи язычки.

Внезапно все меняется.

Теперь, когда я больше не держу бутылку, я чую тот же запах, что и он. Рот заполняется слюной, желудок тяжелеет, шоколадка, которую я только что съела, рвется обратно. Лицо в дымке перестает быть прекрасным. Из тонких губ лезут длинные клыки, кровавые волосы извиваются, как змеи.

— Чувак, — с ужасом спрашиваю я, — это что я такое открыла?

Бутылка падает на пол.

И у меня кровь леденеет, когда Кристиан отвечает одним словом:

— БЕГИ.

В моем мире есть несколько совершенно неоспоримых правил. И в верхних строчках списка значится: если принц Невидимых от чего-то убегает, мне тоже нужно от этого драпать. Я даже вопросов задавать не буду. Я буду удирать изо всех сил.

Но все же… я не могу не попробовать оглянуться через плечо. Я же эту штуку выпустила. Мне нужно знать, что это, чтобы потом поймать ее и убить.

— НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! — ревет Кристиан.

Я обхватываю голову руками, пытаясь не дать ей взорваться, и жду, когда боль чуть отступит.

— Перестань на меня вопить и телепортируй нас на фиг!

Я стоп-кадрирую, пытаясь угнаться за ним, но ведь я не знаю этих коридоров. Это лабиринт, которого нет на моих картах. Мне приходится тормозить, фиксировать препятствия и снова жать на газ. Вонь гниющего мяса за нами становится сильнее. У меня мурашки ползут по шее. Я все жду, что та фигня, которая за нами гонится, вот-вот вцепится мне в шею ледяными клыками, оторвет голову и прикончит. Все фильмы ужасов, которые мы смотрели с Танцором, теперь не кажутся мне смешными. От них у меня в голове миллионы всяких мерзких картинок смерти, одна хуже другой. Если б я знала, что за нами гонится, было бы проще. Неизвестное всегда страшнее известного. У меня Мегавоображение, и оно меня реально достает.

— В Белом Особняке телепортация не работает. Возьми меня за руку. Я знаю эти коридоры.

Я хватаю его за руку, игнорируя стон, который он издает. Он переплетает свои пальцы с моими, и в меня врезается волна возбуждения.

— Прикрути, Кристиан. Сейчас не время помирать от секса.

— Прости, милая. Просто твоя рука и опасность… Опасность всегда…

— Вырубай быстро!

Я снова могу дышать. Хотя дышать особо не хочется. Вонь удушающая, и приближается она к нам очень быстро.

— Что за нами гонится?

— В хреновом переводе — «Алая Карга».

— Как она убивает?

— Надейся никогда не узнать.

— Она может убить даже тебя, принца Невидимых?

— Она предпочитает нас живыми. Однажды она почти сто тысяч лет держала в плену двух принцев, пока король их не освободил. Помимо всей прочей гадости, она пыталась с нами спариваться, чтобы размножиться. Не знаю, зачем он хранил ее в своей библиотеке. Все думали, что он уничтожил эту суку.

— Зачем ей держать вас в плену?

— Потому что мы бессмертны, и, когда она забирает то, что ей нужно, наши тела выращивают органы заново. И она снова их забирает. Мы ее бесконечный источник ресурса. Она может просто держать нас в цепях, сидеть и вязать.

Вязать? У меня в голове не укладывается мысль о том, что это чудовище умеет вязать.

— Так чего ей от тебя надо? — Облачко алого дыма скользит над моим плечом. — Кристиан, быстрее! Нужно бежать быстрее! Вытащи нас отсюда!

Мы пролетаем по бронзовым коридорам, петляем по лимонным и наконец выкатываемся на белый мрамор. Клянусь, я чувствую дыхание Карги у себя на шее.

Когда мы оказываемся в белой комнате и мчимся к зеркалу, я просто не могу удержаться и оборачиваюсь, уже становясь губчатой.