Дочери аптекаря Кима - Пак Кённи

— А правда ли это? — спросила побледневшая хозяйка.

— А кому охота такую лапшу на уши вешать?

Другие посетители пивной слушали бородача, раскрыв рты.

— Будь он проклят, этот остров! Обязательно на том месте что-нибудь, да и случается. Ночью это произошло, разве может кто уцелеть? — бородач продолжал портить аппетит выпивохам.

— Ветра же не было, почему ж потонул-то?

— Точно тебе говорю, перегрузили корабль. К тому же корабль был старый, уже еле-еле дышал… Налей-ка мне поскорей водки!

Испуганная хозяйка, налив бородачу водки, позабыла налить ему супа.

— А суп?!

Женщина растерянно схватилась за суп.

— Сколько человек опять погибло!

— Будет же чем поживиться осьминогам и моллюскам.

— А ныряльщикам работы прибавится.

— В прошлом году ведь на том же месте корабль потонул. Когда выловили тела, и не описать, что с ними стало… Они были похожи на сгнившую рыбу, и глаз не осталось.

— Рыба власоглав любит глазами полакомиться.

— На утопленников в первую очередь нападают осьминоги и морские ушки. Морские ушки проникают через анальное отверстие и выедают все изнутри, осьминоги же съедают глаза, остальное мясо доклевывает рыба. Осьминог и на живых может напасть. Когда живой человек оказывается под водой, осьминог прежде всего своими щупальцами перекрывает нос, а потом разрывает человека на части.

— Ай-гу, как страшно! Хватит вам за столом такие противные вещи говорить!

— Но знайте, что эти чудовища, которые питаются человеческим мясом, очень вкусны и питательны.

Женщину передернуло.

— Жуть какая! Вы только представьте себе, как боролись за жизнь упавшие в море! Лучше б было им умереть мгновенной смертью. Ай-гу! Бедные, несчастные!

— Как такое услышишь, хочется радоваться и благодарить судьбу, что сам еще жив и здоров.

Мужики, обговорив все отвратительные подробности, встали из-за стола с испорченным настроением, отряхнули одежду и вышли. Гиду сидел молча, облокотившись о стол, и не переставая курил. Когда мужики вышли, он протянул свой стакан:

— Еще!

— Ай-гу! Хватит вам уже! На голодный желудок-то…

— Не твое дело! Наливай!

— Вчера пили, пили, ночью не давали мне спать, а с утра опять выпивка, да еще до завтрака! — отвела взгляд женщина.

— Ты кто такая? Ты что, моя верная жена, что ли? Как ты смеешь меня попрекать? Я пью, а ты зарабатываешь. Что тебе еще надо-то?

Раскрасневшийся от водки, Гиду возвратился домой.

— Вернулась? — просверлив отца налитыми кровью глазами, спросил Гиду.

— Нет, не вернулась.

— Да где ее только черт носит?

Гиду вошел в пустую комнату, распластался на полу и заснул. Проснулся оттого, что кто-то стучал в его дверь. Он открыл глаза, дело уже шло к обеду.

— Телеграмма!

Старик вышел, шаркая по земле ботинками.

— Гиду! Телеграмма из Пусана!

Гиду медленно встал и вскрыл конверт.

«Мать Ёнхи была на «Санганхо». Сообщите, жива ли. Ким».

Лицо Гиду побелело, как лист бумаги.

— Что? Что с тобой? — Лицо старика побелело вслед за сыном.

— У-умерла, — Гиду свалился с ног и, стуча кулаками об пол, завопил.

Старик Со перехватил у него телеграмму и прочитал. На секунду по его лицу пробежало облегчение. Смерть Ёнок навеки погребла его постыдный поступок. Но в следующее мгновение страшные угрызения совести стали съедать его, и на лбу старика проступили вены.

Несколько дней спустя около острова Гадокдо был поднят затонувший «Санганхо». Тело Ёнок было цело и невредимо. Это было настоящее чудо. Только руки ее так крепко прижимали к груди ребенка, что пришлось приложить немалые усилия, чтобы разжать их. Когда же мать и ребенка разъединили, на песок выпал маленький крестик.

— К вам пришли.

После уроков, когда Ёнбин прогуливалась по длинному школьному коридору, освещенному вечерним закатом, к ней подошла женщина-курьер и сообщила, что ее кто-то ждет.

— Ко мне?

— Да, какой-то мужчина.

— Да? Где он?

— Он ждет вас у входных дверей.

На мгновение Ёнбин подумала, что это Хонсоп, но когда вышла в вестибюль, увидела своего двоюродного брата Тэюна.

— О! Тэюн.

Тот спокойно улыбнулся:

— Уроки закончились?

— Да. Какими судьбами?

— Удивлена?

— Еще бы, совсем не ожидала.

— А ты выглядишь, как настоящая учительница!

Ёнбин оглядела свой черный костюм и усмехнулась.

— Может, прогуляемся? — предложил Тэюн.

— Давай. Подожди-ка меня здесь. Я быстро.

Ёнбин вошла в учительскую, взяла сумочку и сразу же вышла. Дойдя до ворот Донхва, Ёнбин спросила:

— Нет, а правда, что случилось? Ты так внезапно…

— Да, внезапно. До этого утра я даже и не думал о тебе. Но, идя на встречу кое с кем, я почему-то вспомнил о тебе.

— Так с кем же ты собираешься встретиться?

— Хм, да как тебе сказать…

— Я рискую быть лишней. В таком случае, я лучше отклоню твое предложение.

— Ты тоже знаешь этого человека.

— Сунджа, что ли?

— Нет, господин Ган.

— Что-о? Тот самый?

— А что? Не хочешь его видеть?

— Не то что бы… Я хотела бы знать твои намерения.

— Мои намерения? Ха-ха-ха… — громко рассмеялся Тэюн, — просто было бы неплохо, чтобы вы поближе познакомились друг с другом.

— Видимо, у тебя появилось свободное время.

— Вообще-то занят, но для тебя свободен. Я же не машина, которая работает без отдыха.

— А он тоже хочет со мной встретиться?

— Он ничего не знает, он сейчас меня ждет в зоопарке Чангёнвон.

— Ну, это уж слишком! Значит, я нежданный гость! — рассмеялась Ёнбин, продолжая идти за братом.

Когда они приблизились к зоопарку, Ган Гык уже стоял перед входом и покуривал сигарету. Завидев идущего к нему навстречу Тэюна в сопровождении Ёнбин, смутился, однако снял шляпу и поздоровался.

— Долго ждал?

— Да нет.

— Ёнбин, ты посмотри пока тут на обезьян, а мы отойдем на минутку.