Жестокое притяжение - Юрий Иванович

Другой кадр: вспененные, разноцветные брызги суспензии, в которые он бросается с женским телом на руках. Причем в сознании почему-то крепко сидит мысль, что тело в его руках — самое любимое и желанное, и оно умирает. Попробовал представить в той ситуации тело виконтессы… Что-то явно не сходилось. Либо вообще присутствовало воспоминание некоего сна, либо тело было явно иное. Хотя что может быть прекрасней тела Тани Хелке?! Или все-таки что-то может? И это странное сходство Майлины с кем-то близким, желанным и родным… К чему бы это?

Но больше всего поразило всплывшее в памяти, ни к селу ни к городу, как говорят, заговорщицкое лицо Бонзая. При этом лучший друг подмигивает, протягивает кубок с их любимым далийским и говорит: «Если уж наши жены наедине между собой не перессорятся, значит, они и в самом деле самые лучшие. И нам тогда повезло: проживем с ними до самой смерти!» И на дальнем плане восприятия осознание, что его любимая жена сейчас осталась наедине с королевой Ягонов и та ее водит по своему дворцу, знакомит с достопримечательностями. А ведь виконтесса почему-то утверждала, что визит в мир Мерлан — это их первое путешествие по мирам.

«Шизуха косит наши ряды! — почему-то пришло на ум не совсем приятное выражение из лексикона проживающих в дурдоме людей. — Или это не мои воспоминания? Может, я их по телевизору подсмотрел? В кино каком-нибудь, например?»

Вот в таких сомнениях, всплесках непонятных озарений памяти и проходила вся дорога на восток. В до боли знакомый, почти родной форт прибыли далеко за полночь, все-таки такой огромный, громоздкий караван не мог соревноваться в скорости с небольшим мобильным отрядом, с которым граф Дин отправился в город.

Но и в форте, несмотря на громадный ажиотаж при встрече и даже раздавшийся гром небольшого оркестра, больше чем на несколько часов до рассвета останавливаться не стали. Только и сделали мелкий ремонт повозок, упряжи да осмотрели подковы лошадей. Тем более что новости оказались достаточно оптимистическими: воинство форта, пользуясь наличием десятикратных амулетов, буквально свирепствовало последние двое суток в округе. Уничтожались твари не только в окрестностях, но и в дальних лесах, а также на первом участке в пять километров по Восточной дороге. Такие превентивные атаки приводили к тому, что иные подтягивающиеся из глубин лесов твари наедались своими собратьями и почти не доходили к оплоту людей. То есть защитники этого оплота все были полны сил, боевого задора и желания вычищать магическую скверну хищников днями и ночами. К огромному каравану из центра провинции примкнуло пятьдесят местных бойцов, которым были знакомы местные леса. По крайней мере, леса на дистанции все тех же пяти километров.

Как только забрезжил рассвет, увеличившаяся колонна двинулась к массиву Кальпири. Графу Дину пришлось двигаться на острие всего каравана, улавливать копошение тварей в пределах доброго километра в стороны от дороги и вводить хищников в сон. Но на этот раз, пользуясь огромным количеством воинов, усыпленных тварей не оставляли без внимания. Граф Дин указывал точное направление и говорил выверенную дистанцию, и туда отправлялся десяток кавалеристов, которые живо добивали монстров, затем возвращались к колонне и пристраивались к очереди из им подобных боевых десятков. Получался этакий постоянный коловорот воинских отделений, которые успевали и отдохнуть, и нанести урон дикому сопернику в полной мере.

Определенные отряды действовали впереди Торговца. Тем приходилось бросаться дальше по курсу не только для уборки туш уродливых монстров, их прикормышей и добивания их насмерть, но и для тотальной очистки древней дороги от древесных зарослей. А местами даже и производства некоторого ремонта. Как-то: укладки и выравнивания уложенных здесь сотни лет назад гранитных плит. Все-таки такая масса огромных повозок требовала более или менее цивилизованной дороги.

И несмотря на массивность каравана, от форта к месту с пещерами добрались чуток раньше, чем совсем недавно это сделал Светозаров во главе мобильного отряда маркиза Зарнара. А вот уже на месте довелось устроить людям батальное сражение с тварями. И откуда их столько набралось, но только «утей» пришлось уничтожить полных два десятка! Ну а ротачи, чвирьи и старьи так вообще исчислялись сотнями. Создавалось такое впечатление, что магические монстры специально стянули сюда все силы, чтобы дать отчаянное сражение возвращающимся на свои земли людям.

Светозаров, хоть и метался во время битвы на все фланги, умудрялся обходиться самой малой тратой своих невосполнимых боеприпасов. Все остальные чудеса героизма и отваги творили воины, защищенные наглухо от магического визга, рева и свиста. Любо-дорого было смотреть, как они нанизывали на копья еще вчера страшных для них тварей или пинками окованных сталью сапог убивали беснующихся от бешенства прикормышей.

То же самое побоище вскоре переметнулось с открытых пространств в пещеры. Там вообще в течение получаса все проходы, ведущие в глубь массива, оказались наглухо завалены безжизненными тушами прущих из недр магических тварей. И еще продолжалось избиение премерзкой напасти мира Мерлан, когда все остальные, более свободные воины схватились за кирки и приступили к добыче кэфэц. А несколько полковых гульденов сразу на месте приступили к изготовлению пятикратных амулетов. Производство десятикратных артефактов было признано банальным расточительством: ведь даже пять крестиков ставролита легко выдерживали сводную трубную атаку сразу нескольких «утей».

Вокруг Торговца сплошным щитом металось два десятка самых великолепных и умелых воинов. Каким бы ни был великим гульденом чужестранец, никто не желал ему неприятностей от внезапно очнувшегося, ничего не соображающего прикормыша. Вдруг такая тварь прыгнет и вцепится в глотку?

Именно к своим телохранителям, остановившись в какой-то момент и обозревая затихающее сражение, и обратился граф Дин:

— Ребята, вон на том скальном уступе остались шесть лошадей. Подумайте, как их спустить вниз. А повозку оставьте там, на память потомкам.

— А вещи? — уточнил командир элитной охраны.

— Ну разве что на ваше усмотрение.

Гужевым животным из мира Зелени и в самом деле хватило корма на эти дни, да и расположенные внизу твари не обратили на них внимания. Вскоре первого коня специальное отделение, поставив некое подобие навесной стрелы из бревен, опускало вниз. Но в то же время находящийся наверху телохранитель обратился с громким призывом к графу:

— Ваше сиятельство! Дело, конечно, ваше, но, может, все-таки и устройства диковинные спустить вниз? Уж слишком они ценные и сложные, на мой взгляд.

— Какие устройства? — от всей души удивился Торговец.

— Ну, те, что в повозке, — вещал сверху воин. — Я не слишком в них разбираюсь, но только одни составляющие из цветных металлов стоят целое состояние.

Нехорошие предчувствия так и кольнули в сердце. Супруга ни о каких устройствах даже не заикнулась. Только и забрала свой саквояж с женским марафетом. Почему? Или кто-то побывал здесь за время их отсутствия и оставил невесть что и невесть по какой причине? Внимательно осмотревшись и удостоверившись, что пока внизу и без него справятся, Светозаров совершил восхождение на скальную возвышенность и заглянул под полог повозки. Да так и застыл, ошарашенный, на долгое время. Уж он-то сразу сумел рассмотреть устройство, которое очень сильно напоминало телепортационное. Подобные чудеса производили массово в мире Ситулгайн, и Торговец на них насмотрелся и вдоль и поперек. Но именно потому, что тамошние приборы ему были известны досконально, данный агрегат сразу бросался в глаза своими отличиями. И отличиями, намекающими на сильный перекос в сторону магии, — такой агрегат могли произвести именно в мире Зелени, ориентируясь на тамошние открытия и магическое видение составляющих всей сути вселенной.