Последние дни. Том 2 - Тим Пауэрс

Она замерла было на месте, но он потащил ее дальше.

– Меня? – выговорила она, вприпрыжку поспевая за ним. – Сид, я не стою того! Хоть я и люблю тебя…

Он искоса бросил на нее острый взгляд.

– Любишь? – спросил он, наклонив голову к ней, чтобы она услышала, потому что его сердце отчаянно колотилось в груди, и он просто не мог говорить громко. – Ты любишь меня?

Она смеялась, но это был теплый, тревожный смех.

– Удивляешься, что я люблю тебя? – Она свободной рукой вытащила из кармана джинсов мокрый блокнотик официантки. – Позволь мне зачитать протокол.

Далеко позади, где-то посреди густо укрытого лесом склона, где проходила дорога, выше равнины, но ниже шоссе, раздались два громких хлопка, перекрывших дробь барабанов, и едва Кокрен успел подумать, не выстрелы ли это, как дождевые струи сотрясло несколько гулких определенно выстрелов, а потом в темной впадине за его спиной загремела яростная канонада.

Он оглянулся и поспешно шагнул в сторону, загородив собой Пламтри. Мавранос с револьвером в руке быстро отступал к ним по грязи спиной вперед, Анжелика отшвырнула в сторону тряпку и обеими руками сжимала пистолетную рукоять карабина. Кокрен разглядел мелькающие вспышки в отдаленных руинах домов и вдоль стены, отделяющей купальное озеро от моря; по большей части, стрельба велась в воздух, и не исключено, что весь этот переполох был всего лишь праздничным салютом, вроде фейерверков в Чайна-тауне.

Но Кокрен все же вынул револьвер, отметив как бы со стороны, что в нем осталось только два патрона.

– Я все еще здесь! – изумленно сказала Коди, когда они полезли вверх по скользкому склону. – Вокруг стрельба, много стрельбы, а я не бросила карты.

Сразу же после его первого рефлекторного выстрела, вызвавшего шквал ответного огня, доктор Арментроут с привязанным к плечам отчаянно дергавшимся спаренным манекеном и Лонг-Джон Бич спрыгнули с грязной дорожки налево, перевалились через увитую плющом старую каменную стену, упали и покатились по грязному склону в темноту, подальше от факелов на дорожке. Арментроут полагал, что по крайней мере одного из людей «Левер Бланк» уже застрелили.

Когда они еще сидели в машине, гранат стал тянуть так сильно, что вырвался из его руки, когда он разжал пальцы, и поэтому, после того как они выбрались из «Cатурна» на стоянке на вершине холма, он старался как можно крепче стискивать его, потому что живо представлял, как шарик убегает и скатывается в ночь, чтобы найти короля. Он приказал Лонг-Джону Бичу надеть на него тяжелое сооружение из двух человекоподобных фигур и, перекладывая гранат из руки в руку, крепко удерживал его, пока поочередно засовывал руки в петли; он даже не вздрогнул, когда левая пенопластовая голова приникла к его щеке в жуткой имитации привязанности… или нападения.

Когда он взгромоздил на себя манекены, положившие ему на плечи рукава пижамы, в которых были упрятаны алюминиевые трубки, со стороны должно было показаться, что через шоссе перебежала и начала спускаться к руинам Купален Сатро группа из шести человек, и их, должно быть, заметили. Арментроут, Лонг-Джон Бич и двое из «Левер Бланк» не успели пройти и десяти ярдов, как дорогу им преградили фигуры с факелами, очень похожие на те, которые Арментроут видел раньше, на пляже в Лейкадии.

И нынче ночью он также смотрел в человеческие глаза на глиняных лицах и также, самым властным голосом врача при исполнении своих обязанностей, произнес:

– И что же вы тут делаете, скажите на милость? Отойдите с дороги, пожалуйста.

Глиняная рука указала на гранат, который он держал, красный рот открылся, и в оранжевом свете ближайшего факела сверкнули зубы:

– Это, – сказал юношеский голос, – ты взял у лестницы Лейкадийского Камелота.

Арментроут свободной рукой вытащил из внутреннего кармана «Дерринджер». Он взвел курок, уверенно поднял пистолет и нацелил его в середину облепленного глиной безгрудого торса.

– Отойдите с дороги, пожалуйста, – повторил он.

А затем в плюще справа что-то громко взорвалось, и Арментроута ударом по правому манекену толкнуло в сторону.

От неожиданности он еще сильнее сжал кулаки – левая рука смяла полый гранат, а правая стиснула пистолетик…

И его запястье больно вывернуло от отдачи деревянной круглой рукояти пистолета, врезавшегося в ладонь; дульная вспышка обожгла сетчатку – но ослепила не совсем, так что он смог увидеть, как обмазанная глиной фигура с рваной дырой размером с мяч для гольфа в груди отступила назад и резко осела в грязь.

В кустах засверкало множество ярких вспышек, оглушительно загрохотали выстрелы, и Арментроут с Лонг-Джоном Бичем перепрыгнули через увитый плющом невысокий вал, тянувшийся вдоль дорожки со стороны нижнего склона. Покатившись кубарем вниз, Арментроут пытался подставлять под удары о землю и корни алюминиевые тела и потрескивающие головы манекенов, а сам продолжал стискивать в руках пистолет и раздавленный гранат.

Когда они наконец рухнули в дождевую лужу у подножья спуска, Арментроут сел прямо в воде и покосился на пенопластовую голову над правым плечом. Середину поля зрения Арментроута еще занимало большое красное пятно от вспышки выстрела, но он тем не менее увидел, что пенопластовому человеку выстрелили прямо в лоб, – и поспешно отвел взгляд, потому что на мгновение пустые белые черты превратились в лицо Филипа Мьюра с выпученными глазами и раскрытым ртом, каким оно было после того, как Арментроут всадил ему точно между глаз пулю 410-го калибра.

Здесь, внизу, он слышал сквозь звон в ушах лишь торопливую барабанную дробь, но тут же уловил каскад беспорядочной стрельбы, происходившей в известном отдалении. Глядя сквозь пелену холодного дождя, он увидел мятущиеся и мигающие огни вдоль стен и по дорожкам на равнине.

«Маруты, – подумал он почти с благоговением, – юные воины, описанные в „Ригведе“, возникшие сами собой на этом западно-американском берегу, вооруженные современным оружием вместо мечей и копий и носящие глиняные, а не золотые доспехи. Также воплощают критских куретов и защищают нового короля, устраивая при помощи своего оружия отвлекающий шум».

Гранат все так же тянул его за руку, хотя теперь в нем появилась трещина, из которой выпадали яркие маленькие семена и улетали к темным утесам мыса Лобос на дальней стороне лагуны и невысоким каменным постройкам.

– Мы должны найти короля, – отдуваясь, сказал он Лонг-Джону Бичу, с трудом поднялся на ноги и сунул поврежденный гранат в карман. – Идем!

Лонг-Джон Бич приподнялся на единственной руке, а затем, не упав обратно, поднял ту же руку из воды и отбросил с лица мокрые седые волосы, держа тело все так же под углом к поверхности воды.