Демон Господа - Уэйн Барлоу

Другие демоны сражались все ближе, и вдруг Фарайи, не отводя взгляда от Элигора, выбросил вверх свободную руку и схватил пролетавшего мимо гвардейца с копьем. С хрустом, слышным даже в нарастающем жужжании, он вывернул из руки летуна копье и без особых усилий проткнул ему грудь. И тут же возобновил натиск на Элигора. Он был вооружен теперь копьем и мечом, и концы того и другого оружия засветились вдруг зелеными глифами.

Прежнее спокойствие капитана, странная уверенность, которую он чувствовал вместо обычной страсти, начали пропадать, отступать куда-то, куда он не смог за ними последовать.

Это — военное искусство, почти со страхом подумал Элигор, пришедшее от Мухи, полученное у какого-то безымянного демона, который, скорее всего, окончил свои дни, разлагаясь на том самом полу, где они дрались.

О таких приемах барон прежде не говорил и ничего подобного не показывал. Фарайи работал обеими руками сначала совершенно независимо и самостоятельно, как будто руки его принадлежали разным демонам, а затем меч и копье соединялись с молниеносной, умопомрачительной скоростью в выпадах, нацеленных капитану в горло, грудь или запястья. Элигор мог только уклоняться и с трудом парировать, отступая от двух увенчанных глифами наконечников, даже не думая об ответной атаке. И он начал уставать, его движения замедлялись, его крылья наливались свинцом. Он понимал, что долго так не продержится. И что сейчас он сражается одновременно и с Фарайи, и с Вельзевулом, которые каким-то образом сражались и поодиночке, и вместе.

Уклоняясь и отступая, Элигор сосредоточился наконец на глазе Мухи, на зеленой точке в выеденной глазнице. Она превратилась для него в ненавистный символ, в желанную цель.

«Что там припасено у Мельфагора на этот случай?»

Откуда-то из глубин новоприобретенных знаний Мельфагора пришел глиф, и он подарил Элигору хоть какую-то надежду. Ничего сложного, главное — точно рассчитать время. Так как прием носил название «Глиф проникновения», его следовало послать непосредственно перед наконечником своего оружия и не попасть на блок, но капитан из-за усталости не мог поручиться, что сделает все в точности. Он подался назад, взлетел повыше, сконцентрировался и снова ринулся на Фарайи, выкинув перед собой глиф и копье так быстро и четко, как только мог. Оба оружия Фарайи взметнулись навстречу, их глифы ослепили капитана, и он не видел, поразил ли цель.

Копье и меч Фарайи замерли перед глазами Элигора, и это продолжалось словно целую вечность. А потом они рухнули на загаженный пол, и он увидел, что его собственное копье вошло точно в глаз барона, откинуло ему голову назад и проникло глубоко в кость. В следующий же миг глаз лопнул, и поток испепеляющей энергии в клочья разнес уже изъеденное червями тело.

Сражавшиеся рядом демоны на мгновение замерли, и тут же сверху донеслись торжествующие крики его летунов. Элигор смотрел на рассеивающийся дым и только теперь ощущал боль в раненой ноге и ломоту в крыльях. Перед ним лежали дымящиеся останки, и капитан почувствовал безмерное облегчение. Как ни восхищался он этим демоном, тот был слишком опасен для его лорда. Он, Элигор, выполнил необходимое. Но никакой радости почему-то не ощутил.

Диска от Фарайи не осталось. Слишком уж велик оказался разряд энергии. Но черный меч лежал в пепле, и Элигор его поднял. Прекрасное оружие, легкое, сбалансированное. Все глаза глядели на него, и он уже собрался произнести что-нибудь подбадривающее для своих гвардейцев, как вдруг со стороны трона донесся громовой рев, и все головы повернулись туда.

Вельзевул наконец материализовался.

ДИС

Мост трясся от ударов, которые два бегемота, управляемые сидящими на них погонщиками, направляли в ворота. Чтобы побудить чудищ к действию, погонщикам достаточно было слегка похлопать по вбитым в их толстые черепа костылям. Колотили бегемоты часто и тяжко, для устойчивости упершись в поверхность моста подбородочными бивнями. Ганнибал наблюдал за усилиями их могучих потных тел, видел, как они расслабляются и напрягаются, вкладывая в каждый удар всю свою мощь. Ворота уже зияли дырами и удерживались лишь толстыми поперечными, похожими на вены полосами металла. Вот щупальца глифов заклинания скользнули по чудищам и, не причинив им вреда, растаяли в воздухе.

Между бегемотами стоял руководитель осадных работ. Он выбирал слабые места и указывал, куда бить. В щели уже вполне можно было разглядеть, что там, внутри.

Ганнибал оглянулся на поле боя. Когда погасла стена, там воцарилась обычная для Ада полутьма.

Бой прекратился, легионы Мухи были уничтожены в сражении или перебиты упавшими сверху обломками стены, во многих местах полностью засыпавшими и Пояс Люцифера. Даже сейчас Ганнибал ощущал сотрясения от падающих поодаль от моста обломков — бомбардировка глифами не прекращалась.

Этот разрушительный дождь не ограничивался стеной. Глифы летели и к Замку, они уже отбили у него несколько башен, и они медленно рассыпались на фоне черного неба.

У начала моста появился герб Сатанакии и стал подниматься. Сам Сатанакия следовал под своим гербом, за ним двигался весь его штаб. Ганнибал обрадовался его появлению. С архидемоном ему сейчас было бы проще, чем с собственными родичами. Мрачные взгляды, которыми его одаривали даже самые верные воины, держащие под уздцы Гаху, раздражали, к такому обращению он, как генерал, не привык. Но придется терпеть, если он собирается удержать свои позиции среди лордов-демонов.

Сатанакия подошел к Ганнибалу, стряхивая с плеч какую-то невидимую пылинку с безупречно чистых доспехов, сияя роскошными эмблемами перед грудным панцирем и тремя новыми дисками, добытыми в тяжелой битве с сильными противниками. Ганнибал удивился, как этот громадный демон умудряется все время выглядеть таким невозмутимым, а главное — таким чистым. Его маршал Орус и вся остальная свита, в отличие от него, пестрели пятнами крови и сажи.

— Отличная работа, Ганнибал. Еще немного — и мы там.

— Да, уже чую — изнутри гнилью разит.

— Ну, мы вычистим. Огнем и мечом, в этом можешь не сомневаться.

— А потом?

Ворота со страшным скрежетом начали оседать. Сквозь проломы уже просматривался первый зал Замка, поблескивало оружие с трудом различимых пока легионеров Вельзевула.

— Потом снесем Замок и построим город заново. Таково желание Саргатана.

— Это займет века.

— Если у нас и есть преимущество, так это — время. Сколько угодно.

Четыре одновременных удара бегемотов снесли наконец ворота, и чудища двинулись по ним внутрь, сметая передние ряды защитников Замка. У всех, кто видел крушение ворот, вырвались крики радости. Но тут же на бегемотов обрушился град встречных глифов, и они остановились. Впрочем, далеко звери все равно не прошли бы, проходы дворца во многих местах уже преграждали баррикады.

Побледнев от ярости, Сатанакия сорвался с места и исчез между столбообразными ногами бегемотов. За ним рванулось его генералы и легионеры.