Напролом - Евгений Сухов

Филя Юденич пожал плечами и не стал спорить: хозяин – барин… Раз велено не брать в голову – значит, брать не будем. Странно только, куда в такой поздний час эта «Волга» рвет? Разве что в аэропорт… Игнорируя красный свет светофора, первого на их пути, водила прибавил газу и бросил «мерс» через пустынный перекресток. Хозяин назвал адрес: Морской проспект, подворотня, соединяющая проспект с улицей Ополчения. Там рядышком расположен горвоенкомат.

«Встанем на Ополчения, – решил водила, – там и фонарей, и народу поменьше, в глаза бросаться не так будем». Он хоть и работал уже полгода личным шофером у Таганцева, все никак не мог изжить старую привычку, выработанную в бригаде Якула, – держаться подальше от любопытных глаз. Никак не сживался с мыслью, что Михаилу Таганиеву в этом городе не от кого хорониться и никто ему тут не указ…

Проехали центральную площадь с гранитной коробкой здания бывшего горкома, а ныне мэрии и бронзовым памятником Ленину, который после распада Союза и конца коммунизма так никто и не удосужился демонтировать. Филя свернул направо, проехал еще метров двести и дал по тормозам.

– Прибыли, Михал Юрьич. Вон военкомат, а вон и та подворотня. Видите, темнеет арка?

Норвежец, не отвечая, уставился в кирпичную стену военкомата и медленно проутюжил взглядом улицу до черного полукруглого зева арки.

Место это было ему знакомо. Очень даже знакомо. Настолько знакомо, что он даже ощутил бег мурашей по загривку.

За каким хреном девка назначила ему встречу здесь? Почему именно в этом чертовом месте? Неужто она и впрямь знала обо всем? Но откуда? Никого ведь уже не осталось. Шкурко сдох, он к нему Жору посылал на разведку… Тот второй следак тоже давно сдох. А третий, Миронов, тот точно ни хрена не знает… Остальные пацаны, которые в тот вечер с ним были, уже кто где… Витька в могиле гниет десятый год, Рустам на зоне в девяностом окочурился. Ленька Ротов пять лет тому в Германию на ПМЖ подался, вот только где Толян Пчелкин, неизвестно…

– Лифт, – хмуро просипел он, – «агран» готовь. Пошли. Ты ее узнаешь?

– Я эту курву даже в толпе на сочинском пляже вычислю! – пообещал Лифт.

– Ну, гляди не обознайся… Филя, сиди тут и движок не глуши! – Норвежец вылез из «мерса», отдавая на ходу приказания Лифту. – Двух бойцов поставь у арки. Пусть стоят и не двигаются, как часовые у мавзолея. Если что не так – пускай стреляют! Водилу джипа отправь к тому выходу.

Из джипа выскочили два рослых парня в куртках, с короткоствольными автоматами в руках. Лифт тихо отдал им команду, они понимающе кивнули и рысцой побежали к арке.

Норвежец решительно направился к подворотне, вошел во мрак тоннеля и глубоко втянул носом воздух. Пахло мочой и гнилью. Лифт шагал у него за спиной, тяжело сопя. Когда они оказались ровно посередине тоннеля, впереди тихо прокашляли два выстрела. И тут же в сером проеме арки выросла женская фигура.

– Я же просила вас приехать без армии, Михаил Юрьевич! – громко произнесла девушка. Это была явно не шлюха Марина.

– Лифт! – сипло выкрикнул Норвежец. – Вали ее!

Самолет из Нижнего Новгорода прибыл в Мурманск с пятичасовым опозданием. Юля летала в родной город проведать младшего брата и повидать подружек, с которыми не виделась уже два года. Стас встретил ее в аэропорту на Лешкином «опеле», и, когда привез домой, девушка, утомленная долгим перелетом, сразу же рухнула на тахту и немедленно уснула, даже не успев раздеться.

Немного обескураженный этим, Стас ушел на кухню, сварил себе кофе и включил висевший над холодильником телевизор. Шла французская мелодрама, которую он, кажется, уже видел. Лениво поглядывая на экран, он думал о ближайшем будущем, о том, что ему предстояло сделать.

Ему требовалась ее моральная поддержка, ее помощь. Не только потому, что она была его верной подругой, почти женой, но и потому, что, будучи на три с лишним года его старше, Юля во многих ситуациях проявляла такую житейскую мудрость и жизненный опыт, что порой он воспринимал ее как старшую сестру.

Ему не терпелось рассказать ей о многом: о поездке в Кольск, о беседе с вдовой следователя Шкурко, о старой записной книжке, которая пролила свет на тайну убийства его матери. И о бесповоротном решении, которое он принял, трясясь в «Икарусе» по дороге из Кольска в Мурманск.

Вдруг тишину квартиры прорезал телефонный звонок. Он чертыхнулся, опасаясь, что этот звонок разбудит Юлю, и бросился к аппарату, висевшему на стене рядом с холодильником.

«Наверное, это Лешка Кувалда, – подумал он, – будет требовать назад свой «опель».

Но Стас ошибался. В телефонной трубке раздались всхлипывания и сбивчивый девичий голос, который он не сразу узнал:

– Стасик, это я… Мне срочно нужна твоя помощь! Мне больше не к кому обратиться!

– Кто это? – недовольно рявкнул Стас и, спохватившись, понизил голос. – Я не узнаю…

– Это Марина! Мы в «Трех собаках» познакомились…

Господи… Опять она во что-то вляпалась, дуреха! Стас вспомнил ту ночь, когда он привел ее в эту квартиру, и она едва не соблазнила его своим великолепным телом, а он чуть-чуть не дал слабину и не трахнулся с ней на тахте, где сейчас спала Юлька…

– Марина, ты хоть знаешь, который сейчас час?

– Нет! – В трубке снова послышались всхлипыванья. – Сколько?

– Два часа ночи. Или утра… Это не может подождать до… нормального времени?

– Не может! – истерически завопила Марина. – Они убьют меня! Валерку застрелили. Таньку зарезали! И меня, если поймают, точно прикончат. Верняк!

Стас ни черта не понял, но, судя по натуральной истерике, в которой билась Маринка, с ней и впрямь произошла какая-то беда. Он не знал ни Валеры, ни Таньки, о которых говорила девушка, но если этих ребят и впрямь убили… Вряд ли такими вещами шутят… То надо девку спасать.

– Ты сейчас где?

После недолгой паузы Марина ответила:

– Я около Портовой.

Блин! Туда добираться не меньше получаса.

– Где именно? Скажи поточнее… Я сейчас приеду.

Ее ответ удивил Стаса.

– Не надо приезжать. Я сама к тебе приеду. Я на тачке… На Валеркиной… – Снова всхлип. – Только скажи, как? Я плохо ориентируюсь.

Он поразмыслил и начал объяснять:

– Сначала сверни с Портовой у морского вокзала в центр, потом по Морскому проспекту до первого перекрестка, там направо, на Советскую, а оттуда прямиком до площади Победы. С площади поворачивай опять направо, на Ленинградскую. А потом опять направо, в переулок Игошина. Первая башня шестнадцатиэтажная – моя. Шестнадцатый этаж. Помнишь, мы перли пешком, когда лифт сломался? Квартира сто двадцать семь. Только не звони в дверь, я заранее открою. У меня тут… человек спит.

Повесив трубку, Стас невольно подумал: какой же я молодец, что тогда не дал воли похоти. А то сейчас было бы неудобно перед Юлей. Эта Маринка наверняка бы сболтнула…