Ощепков - Александр Куланов

Михаил Лукашев вспоминал, как Харлампиев показывал ему изданный в Амстердаме в 1674 году фолиант Николаса Петтера «Искусный борец» и рассказывал о том, как отец Анатолия Аркадьевича — известный боксер, работавший в ГЦОЛИФКе вместе с Ощепковым, купил эту книгу и как разучивал по ней приемы вместе с внуком. Лишь много позже Валентин Сидоров предъявил Лукашеву фотокопии этой книги, снятые задолго до 1937 года с оригинала, хранившегося, по его словам, не у Харлампиева, а у Ощепкова. Но, так или иначе, теперь книга хранится в семье Харлампиевых, и доказать, кто у кого скопировал ее, крайне сложно, если возможно вообще. То же самое касалось фотографий и вырезок из статей, обильно цитировавшихся в книге, которую вы держите в руках, и относящихся к дальневосточному и сибирскому периодам жизни Ощепкова[365].

В 2002 году А. М. Горбылев побывал в гостях у сына Анатолия Харлампиева — Александра Анатольевича и своими глазами увидел «…с десяток раритетных, первых десятилетий XX века, изданий по дзюдо, дзюдзюцу, самозащите на японском, китайском, английском, немецком, французском и русском языках» и, заодно, ту самую книгу Николаса Петтера. Обо всем этом уникальном собрании Александр Анатольевич Харлампиев высказался так: «Я не знаю, принадлежали ли эти книги Василию Сергеевичу Ощепкову или нет, но совершенно точно, что он ими пользовался», а заодно назвал версии о том, что его отец унес из квартиры арестованного Ощепкова то ли авоську, то ли чемодан книг, «фантазиями злопыхателей»[366]. Однако фантазии фантазиями, а свидетельство Сидорова и тот факт, что в куче книг оказались фотографии и вырезки явно из ощепковского домашнего архива, как и частичное цитирование преемником своего погибшего наставника, никуда не денешь.

В-третьих, вполне возможно, что Харлампиев забрал все-таки не всю библиотеку, а только какую-то ее часть. Некоторые книги Ощепкова оказались у ближайшего помощника и продолжателя дела Василия Сергеевича в ГЦОЛИФКе Николая Галковского, часть материалов сохранилась в архиве Владимира Кузовлева и т. д. В общей сложности 176 источников по истории и теории разных видов борьбы и самозащиты, опубликованных в период с 1674 по 1937 год в разных странах мира на восьми языках, были включены А. М. Горбылевым в список материалов библиотеки Василия Ощепкова, перепроверены, прокомментированы и воспроизведены в отдельном, 847-страничном издании «Специальная библиотека В. С. Ощепкова», вышедшем в Москве в 2013 году. Этот труд должен стать одной из основ для обоснования идентичности ощепковской системы «вольной борьбы дзюудо» и знаменитого советского самбо.

Наконец, в-четвертых, репутация Анатолия Харлампиева, одного из лучших, но все же не самого лучшего ученика Ощепкова, о чем свидетельствуют и его собственные дневники, и спортивная статистика, после гибели учителя вдруг оказавшегося во главе процесса развития советской борьбы вольного стиля, подкрепленная странным перемещением книг, о котором знали все остальные, более близкие к Ощепкову ученики, оказалась сильно подмоченной. Один из однокашников Анатолия Аркадьевича даже считал того виновным в гибели учителя: «По доносу Харлампиева в органы было сообщено, что Василий Сергеевич долгое время был в Японии, окончил там институт Кодокан дзюдо и является японским резидентом, и, якобы, у него имеется сеть шпионов: в Баку — Галустян, в Ленинграде — Васильев, в Харькове — Школьников. И это послужило поводом для его ареста в 1937 году». Еще один «очевидец» рассказывал о том, что своими глазами видел донос Харлампиева в деле Ощепкова, а третий — о том, как обиженный на Ощепкова за то, что тот не взял его в аспирантуру ГЦОЛИФКа, Харлампиев грозился, что и сам Василий Сергеевич на своем месте долго не засидится[367].

Однако то, что касается доноса, скорее всего, лишь домыслы. Во всяком случае, в уголовном деле Ощепкова его нет. Правда, мы так и не знаем, почему о Василии Сергеевиче начали спрашивать арестованного Романа Кима — с чьей подачи это произошло? В целом, зная методику и принципы наблюдения и задержания НКВД потенциальных «врагов народа», мы можем с высокой степенью уверенности утверждать, что Василий Ощепков попал в сети чекистов во время широкой операции против «харбинцев», а не в индивидуальном порядке. Но так ли это на самом деле — до сих пор неизвестно. Если свидетельства против Ощепкова и были, то они подшиты в других делах, в материалах его арестованных знакомых: помимо Романа Кима, назвал Василия Сергеевича японским шпионом его друг Трофим Юркевич, а может быть, и кто-то еще? «Признанию» Кима хода не дали — для сложного дела этого опытного контрразведчика Ощепков был фигурой неинтересной, а Юркевич «сознался» и вовсе спустя почти полгода после гибели Василия Сергеевича. Мацокин, арестованный раньше, вообще ничего об Ощепкове не вспомнил, как и Митрич- Плешаков. Не тронули учеников Ощепкова — никого.

Невозможно поверить в то, что Анатолий Аркадьевич был виновником гибели своего учителя, но почему-то у многих других учеников Ощепкова, хорошо знавших Харлампиева, «осадочек остался». И ведь с этим чувством им вместе предстояло работать дальше. Работа — учебная, преподавательская, тренировочная, соревновательная возобновилась очень скоро. В конце 1937 года, в самый разгар репрессий, прошел первый в истории междугородный турнир по дзюудо «Москва — Ленинград». Сразу после него состоялись перевыборы Всесоюзной секции борьбы дзюудо, на которых ее председателем был избран Александр Рубанчик, заместителем Николай Галковский, а остальные ученики Ощепкова вошли в секцию на правах рядовых членов (И. Васильев, Н. Гладков, Б. Сагателян, В. Сидоров, А. Харлампиев). Секция запланировала продолжение деятельности по той самой схеме, которую прорабатывал Василий Сергеевич: расширение географии, утверждение новых правил, создание программы и проведение 1-го Всесоюзного личного первенства[368]. Роль Харлампиева стала заметна лишь через полгода: в пору противостояния с Японией у озера Хасан на Дальнем Востоке он провел 1-й Всесоюзный методический учебно-тренировочный сбор по дзюудо в июне — июле 1938 года. После сборов состоялась и 1-я Научно-методическая конференция, принявшая решение о переименовании «борьбы вольного стиля дзюудо» в «советскую борьбу вольного стиля». Естественно, что о японском происхождении борьбы и о самом Ощепкове в это время мог упоминать только самоубийца. А еще через три месяца произошло событие, ставшее важнейшей точкой отсчета в официальной истории борьбы самбо.

16 ноября 1938 года Всесоюзный комитет по физической культуре и спорту издал приказ № 633: «О развитии борьбы вольного стиля», с которого пока что ведет свою историю российское самбо. Принято считать, что именно этот документ положил начало развитию самбо (причем само это название все еще не употреблялось), как массового вида спорта. На самом же деле это было совсем не так. Появление этого приказа никак не изменило ситуации с состоянием «советской борьбы вольного стиля», и день 16 ноября выбран в качестве дня рождения самбо совершенно произвольно[369]. Только в 1964 году Анатолий Харлампиев, уже создавший к тому времени вполне гладкую советскую легенду об «основании самбо», подкрепил ее ссылкой на приказ, заодно перефразировав его: «Борьба вольного стиля в СССР, сложившаяся из наиболее ценных элементов национальных видов борьбы нашего необъятного Союза… представляет собой чрезвычайно ценный по своему многообразию техники и оборонному значению вид спорта…»[370] На самом деле в приказе были перечислены эти самые национальные виды борьбы, из которых якобы сложилось самбо: грузинская, таджикская, казахская, узбекская, киргизская, татарская, карачаевская, но это противоречило более ранней версии самого Харлампиева, где за основу самбо была взята «русская борьба»[371]. Еще позже, 26 ноября 1986 года, фактически на исходе жизни основной плеяды первых ощепковских учеников, А. А. Будзинский, Г. Н. Звягинцев и некоторые другие, входившие в Совет ветеранов самбо, подготовили письмо, своеобразное признание-завещание молодым историкам и самбистам, в котором выразили свое отношение к упомянутым событиям 1938 года, участниками которых они стали в молодости, — от летнего сбора до подписания приказа № 633: