Гробница судьбы - Том Харпер

– Олдермен? – отвечает на его приветствие одноглазый.

Они садятся напротив друг друга. Белые кудри Олдермена торчат по бокам, подобно гиацинтам. У него нос с горбинкой и красные щеки. Он берет предложенную ему кружку, отхлебывает из нее и слушает Алберика. Я не слышу, что говорит одноглазый. У него манеры человека, привыкшего к тайным беседам в темных углах. Но я могу разобрать, что говорит его собеседник.

– Лондон поддерживает короля Стефана из Блау. Мы первыми признали его. Когда Мод приехала в Лондон, мы выгнали ее как тирана и узурпатора.

Слова Алберика не достигают моих ушей, но я вижу, как меняется выражение лица Олдермена.

– По-настоящему Лондон всегда будет верен только коммерции. Война всегда мешает купцам и банкирам.

Алберик отпивает из своей кружки. Его голова качается взад и вперед, как будто он смеется, – но даже если и так, то делает он это очень тихо. Я придвигаю свой стул поближе к ним.

– Ты ошибаешься. Война превосходный помощник в наших делах. Мы никогда не получали такой прибыли, как после ее начала. Слабые терпят крах, тогда как сильные могут назначать цены, которые им нравятся.

Олдермен выглядит встревоженным.

– Я думал, мы говорим о мире.

Алберик берет его за руку, стараясь успокоить.

– Мы о нем и говорим. После того, как победа Стефана будет достигнута, нам нужно будет лишь защитить наши привилегии.

– А мое вознаграждение?

Алберик сует руку в свою шапку и извлекает из нее кусок пергамента.

– Я подумал, что в подобном месте сумка с золотом будет слишком заметной.

Олдермен улыбается. Он вынимает свой кусок пергамента и двигает его через стол.

– Это обеспечит тебе аудиенцию.

Они допивают свое вино. Олдермен уходит. Алберик ждет несколько минут, задумчиво поглаживая пергамент, и затем резко встает и скрывается за дверью. Я не осмеливаюсь тут же следовать за ним, но когда наконец все же решаюсь, постоянно натыкаюсь на препятствия, пытаясь выйти из переполненной таверны. Оказавшись на улице, я вижу, что он уже исчез, растворившись в ночи.

Окрестности Лиона, Франция

– И что теперь?

Дуг и Элли сидели в маленьком ресторанчике вдали от автострады. Девушка даже не представляла, где они находились: неизвестный город, красивая главная площадь, обрамленная атрибутами современной жизни – гипермаркетами, бутиками, ресторанами быстрого обслуживания. Улицы погрузились во тьму, хотя было всего пять часов. Она жадно проглотила бифштекс и попросила официанта принести вторую порцию картофельных чипсов. Казалось, со времени их завтрака на обочине шоссе прошла целая вечность. Дуг допил пиво и теперь то и дело поглядывал в сторону бара.

– В общем, ситуация складывается следующим образом, – начал он. – Мы украли то, сами не знаем что, от имени людей, с которыми незнакомы, и пытаемся отдать им это, но понятия не имеем, где они находятся, и не можем вступить с ними в контакт. Ты со мной согласна?

Элли кивнула.

– У нас была единственная зацепка. Мирабо. Теперь… – девушка ткнула вилкой в тарелку. – Я не знаю, что делать.

– В часовне Мирабо наверняка что-то было. То, что братство хотело защитить от «Монсальвата».

– Жаль, что мы не нашли это. По крайней мере, смерть Джуста была бы не напрасной.

Элли испытала острое чувство вины. От этих мыслей можно было сойти с ума. Сначала Гарри, теперь Джуст. Люди, которые повстречали ее и вскоре погибли.

Они оба погибли, спасая меня. Может быть, она злодейка из сказки – женщина с длинными волосами и призывным взглядом, стоящая на обочине дороги и обрекающая людей на смерть? Девушка бросила взгляд на Дуга и едва не поперхнулась.

Я не могу допустить, чтобы с ним произошло то же самое.

– О чем ты думаешь? – спросила Элли, чтобы заполнить паузу.

– Я думаю о поэмах и лабиринтах.

– Мы и так окончательно заблудились, а ты хочешь найти еще один лабиринт?

– В поэме говорится о лабиринте. На полу в церкви изображено нечто, похожее на него. Здесь должна быть какая-то связь.

– Там нет никакого лабиринта, а лишь геометрические фигуры. Это может быть что угодно, даже обыкновенным, правда очень красивым, орнаментом.

– Может быть, это и так, но тогда этот орнамент должен провести через лабиринт.

– Ну а где находится этот лабиринт? В Кардуэле?

Дуг пожал плечами.

– Я изучаю эту поэму уже три месяца. Рассмотрел все возможные варианты. Чертил на карте линии между Труа и Карлайлем – что само по себе глупость, поскольку в те времена подобных карт еще не было.

– Кроме лабиринта, поэма больше не содержит никаких ключей?

– Мне кажется, сама поэма представляет собой один большой ключ.

Внимание Элли привлекла необычная интонация, прозвучавшая в голосе Дуга. Элли посмотрела на него с любопытством.

– Что ты имеешь в виду?

Дуг слегка смутился.

– Ты знаешь, в чем состоит величайший вклад Кретьена де Труа в сокровищницу западной цивилизации?

– Рыцарская поэзия?

Он сделал глубокий вдох.

– Священный Грааль. Эта история началась с него. Он первым упомянул о нем.

Это показалось Элли настолько нелепым, что она не смогла удержаться от смеха. Но Дуг оставался серьезным.

– Разве он впервые упоминается не в Библии? Я всегда считала, что Священный Грааль использовался в качестве чаши во время Тайной вечери и что потом в него собрали кровь Иисуса, когда он был на кресте.

– Эта часть легенды появилась потом. В оригинальном произведении Кретьена «Повесть о Граале» это таинственный сосуд, явившийся сэру Персивалю однажды ночью, когда он пировал в одном далеком замке. Прекрасная женщина несет его, а за ее спиной – копье, с кончика которого капает кровь.

– Священное копье, пронзившее Иисуса на кресте, правильно?

– Кретьен ничего не говорит по этому поводу. И эта часть легенды возникла намного позже, – Дуг наклонился вперед. – Кретьен очень многое недоговаривает. Есть Грааль, причем это не чаша, а блюдо, и копье, вот и все. Никаких объяснений. Персиваль смотрит, как они приближаются к нему, и не спрашивает, что происходит, поскольку считает, что это было бы неучтиво. На следующее утро он просыпается и видит, что замок пуст. Всю оставшуюся жизнь он пытается отыскать исчезнувший Грааль.

– И ему это удается?

– Мы не знаем. Кретьен не закончил эту поэму, она обрывается в середине строки. Предполагается, что он умер во время работы над ней, но точно это неизвестно. Некоторые считают, что он намеренно не закончил ее. Это еще одна загадка.