Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

нем. В конце ноября 1428 г., когда бургундская армия собиралась в Монбаре, он резко отменил ее созыв. Внезапную перемену настроения Филиппа трудно объяснить. Наиболее вероятной причиной является внезапное чувство вины за нападение на город, принадлежащий Карлу Орлеанскому, в то время, когда тот был военнопленным. Филипп дорожил своей репутацией принца-рыцаря и, вероятно, уже тогда пришел к мнению, которое он твердо высказал четыре месяца спустя, что пленный имеет право на обращение с ним как с невоенным человеком, а его владения не подлежат нападению. Несколько бургундских отрядов, предположительно добровольцев, все же присоединились к английской армии в течение зимы, несмотря на решение Филиппа. Однако численность бургундских войск во время осады значительно уступала той, на которую рассчитывал Бедфорд[327].

Регент назначил Толбота и Скейлза для совместного командования осадой под общим руководством графа Саффолка. Толбот, быстро затмивший своих коллег-командиров, находился во Франции уже 18 месяцев, большую часть которых провел в походах на Мэн. Он выделялся как человек с исключительно волевым характером, даже по меркам своего возраста. Толботу было уже около сорока лет, но его прежняя карьера отличалась лишь участием в беззакониях и беспорядках в его родном Шропшире, в Уэльсе, где он служил во время восстания Оуэна Глендауэра, и в Ирландии, где он провел пять лет в качестве лейтенанта Генриха V. Толбота боготворили в Англии, но во Франции он вызывал смешанные чувства как у англичан, так и у французов. Это был человек безрассудной храбрости, мастер смелой тактики, быстрого маневра и внезапной атаки, готовый идти на большой риск. Но, несмотря на рыцарскую репутацию, он был задирист и любил нецензурно выражаться в присутствии как друзей, так врагов. "Горячий человек с неустойчивым характером, всегда сердитый, когда дела шли плохо… ужасно жестокий и грубый", — таков был вердикт бургундского современника[328].

Основные направления кампании были согласованы на нескольких военных советах английских капитанов в конце ноября 1428 года. Англичане рассчитывали, что к концу декабря у них будет около 5.000 человек для осады. Войска Гласдейла на южном берегу Луары были усилены еще 400 человек, в результате чего их общая численность составила около 900 человек. Около 2.000 человек были оставлены для несения гарнизонной службы в захваченных городах долины Луары, а также для службы в мобильном резерве для сопровождения обозов снабжения и отражения любых попыток противодействия из Блуа. Таким образом, для блокады города с севера оставалось всего около 2.500 человек. Такая диспозиция была, вероятно, наилучшей из имеющихся, но она означала, что люди, размещенные на осадных линиях вокруг города, были рассредоточены и уязвимы для вылазок из ворот. Для сравнения: в 1412 г. Иоанн Бесстрашный располагал более чем 8.000 человек на осадных линиях под Буржем, городе сопоставимого размера, а Генриху V понадобилось примерно столько же под Руаном в 1419 г.[329].

Подкрепление Гласдейла прибыло к нему в начале декабря в сопровождении дополнительной артиллерии и большого запаса пороха и ядер. Артиллерийская перестрелка с обоих концов моста возобновилась. На Рождество на шесть часов наступило короткое перемирие, когда пушки умолкли, а с крепостных стен города музыканты исполнили серенаду для англичан. Затем перестрелка возобновилась с новой силой, огромные ядра по нескольку раз в день обрушивались на здания и многолюдные улицы города. В течение последних двух недель декабря основная часть новой английской армии собралась в Жанвиле, Божанси, Менге и Жаржо. Сам Бедфорд прибыл в Менг незадолго до Рождества, чтобы проконтролировать последние приготовления, но в самой осаде он не участвовал, следя за событиями из своего штаба в Шартре. Три командующих — Саффолк, Толбот и Скейлз — прибыли к городским стенам 30 декабря. Их встретила картина полного опустошения. Орлеанский гарнизон, воспользовавшись перерывом в осаде в ноябре и декабре, снес все северные и восточные пригороды, а также деревни, располагавшиеся за воротами Бернье и Ренар на западе. В этих предместьях находились одни из самых богатых жилых и торговых кварталов города, большая монастырская церковь Сен-Эньян с прекрасным клуатром, монастырь Сен-Лу, монастыри нищенствующих орденов, не менее 16-и часовен и приходских церквей, целые улицы с особняками и лачугами. Все это было охвачено пламенем. К моменту завершения разрушений осаждающим негде было укрыться вблизи стен, в то время как у гарнизона было чистое пространство для ведения артиллерийского огня[330].

В течение последующих недель англичане выстраивали свои осадные линии. Ниже по течению от городских стен они построили три форта, чтобы перекрыть доступ к городу по воде. Один из них находился у деревушки Сен-Приве на южном берегу, а другой — на Пти-Оле-Шарлемань, песчаном острове покрытым кустарником, который до наших дней не сохранился. Напротив этих сооружений разрушенная приходская церковь Сен-Лоран на северном берегу была превращена в мощную бастиду, служившую главным складом для западного сектора осады. Отсюда англичане прорыли линию траншей, протянувшуюся по дуге к западу и северо-западу от города, от Луары до Парижской дороги. Эта схема имела ряд недостатков. Во-первых, город не был полностью блокирован. Английские линии служили лишь для защиты от возможного наступления врага с запада. С севера попыткам построить осадные сооружения мешали густые леса. Восточные подступы к Орлеану оставались открытыми. Ничто не мешало противнику подвозить подкрепления и припасы по реке из мест в верх по течению. Во-вторых, численность французского гарнизона и опасность мощных конных вылазок из ворот заставляли располагать английские осадные линии на значительном расстоянии от стен. Ближайшие артиллерийские батареи находились на расстоянии около 1.000 ярдов. На таком расстоянии они могли нанести серьезный ущерб зданиям внутри города, ведя навесной огонь, но против стен и ворот они были неэффективны[331].

Совет Дофина считал, что падение города станет началом конца Буржского королевства. В Шиноне советники несколько раз собирались, чтобы обсудить планы действий на случай прорыва англичан за Луару. Открытая равнина Берри была беззащитной и если англичане проникнут на юг от Орлеана, Буржское королевство оказалось бы расколотым на две части. Советники Дофина всерьез подумывали о том, чтобы отказаться от западных провинций и отступить на восток за верховья Луары, оставив себе только Лангедок, возвышенности Бурбонне и Овернь, а также рейнские провинции Дофине и Лионне. Но это урезанное королевство не смогло бы просуществовать долго. У него не хватило бы экономических ресурсов для продолжения войны, и оно оказалось бы недосягаемым для шотландских армий и кастильских флотов. Бретань была бы потеряна навсегда. Другие наблюдатели высказывали столь же мрачные оценки. "Если англичане возьмут Орлеан, — сообщал фактор Джустиниани в Брюгге своему отцу в Венецию, — им не составит труда стать властелинами всей Франции и отправить Дофина просить хлеба в богадельнях". Чиновники Дофина начали отчаянно искать деньги. Конторы местных сборщиков налогов были вычищены. В главные города были направлены уполномоченные для заимствования денег. В результате невероятных усилий министрам Дофина удалось собирать