Эхолетие - Андрей Сеченых

Откровенная ложь, как крупные камни посередине реки, – на них всегда удобнее и спокойнее наступить, чтобы перейти водную преграду, в отличие от мелких и остроугольных камешков правды. Дай Бог, если только намочишь ноги, а то ведь можно поскользнуться и упасть или навсегда угодить в глубокий омут.

– Дом загорелся ориентировочно три часа назад. Соседи слышали громкий хлопок. Пожарные говорят, что взорвался баллон с газом. Хозяин мертв. – Сурков был удовлетворен полученными ответами и решил свою резкость компенсировать некоторой долей информации.

– Ужас, – посетовал Лёшка, – Игорь Витальевич, а вы сами здесь какими судьбами? А то неизвестно, кто из нас более черный ворон.

– Из областной позвонили… на выезде они, вот и пришлось прокатиться. Дежурство еще то выдалось. Ну да ладно. Странное происшествие. Соседей опросили, старик был тихий и спокойный. Попивал, конечно, кто без греха. Но так, чтобы дом спалить… никто не верит. Родных никого, гостей почти не было, только свои, деревенские. На голове приличная гематома. То ли упал и приложился затылком, то ли приложили. И получается, что самое значимое событие в его жизни за последнее время – это ваш визит с преподавателем. После него он и сгорел. А ваш друг угодил в больницу. Такая вот история.

Сурков замолчал. Чувствовалось, что он явно что-то не договаривал. Он старательно отряхнул рукав своего пальто и всё же продолжил:

– Самойлов, скажу честно, что всё не просто так, и в совпадения я совсем не верю. Но и вам у меня нет оснований не доверять. Уверен, что вы не преступник. Однако интуиция мне подсказывает, что знаете вы больше, чем говорите. «Дневники… стимул… ужас» – это не те слова, которые используют наблюдательные люди с отменной логикой. У меня не совсем обычная просьба. Может быть, вы можете сделать умозаключение по этим двум событиям? Обещаю, что это останется только предположением. Мне достаточно и намека.

Лёшка изучающе посмотрел на Суркова. Было понятно, что, с одной стороны, это часть его работы и всеми правдами и неправдами он будет добиваться истины. С другой стороны, Сурков не казался жестким карьеристом, а скорее человеком, который не сможет спокойно спать, пока не докопается до сути. Ответить надо было правильно. Нельзя посылать нормального человека, но и знать ему всего просто не стоит. Налетевший порыв ветра выдернул Лёшку из раздумий:

– Игорь Витальевич, предполагать мы можем что угодно. Вот скажем, к примеру, если я скажу, что за этим стоит первый секретарь обкома партии, какие будут ваши действия?

Сурков посмотрел на Самойлова, как на идиота, и собирался уже возразить гневной репликой на неуместную шутку, но споткнулся о каменный взгляд парня и сказал:

– Ну за клевету, вообще-то, можно сразу привлечь.

– Вот-вот, а почему за клевету? Что, вы исключаете чисто гипотетически, что партийные лидеры могут оказаться преступниками? «Жена Цезаря вне подозрений»? – Лёшка грустно усмехнулся. – Что, своеобразная индульгенция?

– Нет никакой индульгенции. Перед законом все равны. Просто в партию набирают не с улицы, а тщательно изучают кандидатов. Причем годами. Или вы этого не знали?

– Я вас услышал, Игорь Витальевич. Вот поэтому мне надо время, чтобы сделать умозаключения, о которых вы попросили, и чтобы при этом не попасть под статью о клевете. Думаю, что на днях у меня будут кое-какие материалы, которые вас заинтересуют. Я вам их перешлю немедленно, обещаю. А по этому делу у меня есть только одно предположение. У вас его скоро заберут.

– Кто?

– Я, правда, очень тороплюсь, – Лешка протянул открытую ладонь Суркову.

Тому было, конечно, непривычно, что один единственный человек умудряется второй раз подряд игнорировать его вопросы, но следователь преодолел гордыню и пожал руку:

– Могу подкинуть до города.

– Нет, спасибо, мне надо пройтись.

Лёшка обернулся, еще раз попрощался взглядом со сгоревшим домом и его хозяином и поспешил на остановку. Сурков долго смотрел ему вслед, прежде чем продолжить опрос свидетелей.

Спустя два часа, когда Игорь Витальевич собирался сдавать дежурство, дверь его кабинета открылась без стука, и на пороге появился незнакомый молодой мужчина в сером костюме и такого же цвета пальто.

– Здравствуйте, коллега, – поприветствовал он и предъявил служебное удостоверение красного цвета.

– Здравствуйте, чем обязан? – Сурков был предельно вежлив, хотя еще пять секунд назад представлял, как залезает в свою постель. Но возникшему перед ним чекисту отказать не было никакой возможности.

Тот вольготно расположился на стуле, закинув ногу за ногу и вытащил из внутреннего кармана блокнот:

– Я надолго не задержу, – понимающе сообщил он. – Сегодня по сводке прошло, что вечером был обнаружен некий Поль Дюваль. Хотелось бы взглянуть на материалы дела.

Сурков удивился такой оперативности, однако молча встал, открыл сейф и положил перед ним на стол тощую папку.

– Да пока особых материалов не было. Допросил только одного свидетеля, который его обнаружил и всё.

Визитер снова понимающе кивнул, пробежал глазами материалы допроса и сделал кое-какие пометки в блокноте.

– Предварительные версии есть?

Неожиданно для себя Сурков внутренне сжался, и ему расхотелось откровенничать с незнакомым оперативником.

– Да какие там версии… думаю, банальная бытовуха. От него за километр несло алкоголем. Приложился лбом о столб по пьяной лавочке, вот и вся версия. Думаю, что анализы это подтвердят.

– А его в каком состоянии увезли?

– Когда грузили в скорую, он был без сознания. Врач ничего определённого не сказал. Но если хотите знать мое мнение, то в гроб краше кладут.

– Ясно, а вот этот… Самойлов, он кто?

– Студент юридического, его друг, проживает один. Они вместе искали его репрессированного деда, – Сурков перехватил специфический взгляд гостя и отрицательно кивнул головой, – нет, он явно не при делах. Хотел спросить, а вам эта бытовуха зачем?

– Так иностранец же, гражданин Франции, – вежливо улыбнулся оперативник и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Сурков сидел и нервно барабанил пальцами по крышке стола. В течение всего разговора у него перед глазами стоял образ почти незнакомого парня, с усталой улыбкой бесконечное количество раз ему повторяющего: «…у вас скоро заберут это дело…». «Чертовщина какая-то» – подумал следователь и поспешил на отдых после непростого дежурства.

Ровно в десять утра в дверь кабинета Нелюбина постучались. На пороге стоял Семенов, молодой следователь, которого Кирилл Филимонович отправил сегодня в прокуратуру с целью уточнить детали по поводу нападения на иностранного гражданина.

– Здравия желаю еще раз, – бодро поздоровался тот, – разрешите?

– Да, присаживайся, ну что там?

Невооруженным глазом было видно, что Нелюбин загружен делами и подобные мелочи не должны отнимать слишком много времени. Семенов это отчетливо понимал и постарался быть предельно кратким: