Мегамир - Юрий Никитин

— Бьюсь об заклад, — сказал Ногтев сподозрением, — вы уже начали собирать рецепты для первой книги о вкусной издоровой пище!

Хомяков замялся, уже явно хотел ускользнуть с ответом, какмокрое мыло из ладони, но воздух ли виной, гравитация, уменьшение атмосферногоили какого давления, вдруг сказал:

— Кроме прямой работы... я должен подготовить тему «Особенностиадаптации в осенний период в свете решений декабрьского Пленума»...

Он замолчал, и Ногтев сказал нетерпеливо:

— Очень важная тема. И что вас затормозило?

— Ну, — сказал Хомяков несчастным голосом, онотвел глаза, — тема важная, жить ей века... Но я человек простой,бесхитростный, не семи пядей во лбу. Пусть, думаю, ее поднимет кто-тоталантливее, а я сделаю что-нибудь проще. Для массы, так сказать, для простогонарода. Чтоб в каждой семье, чтобы руководствовались, чтобы читали...

На остатки убитых насекомых, которые уносили за лагерь,собирались стаи хищников, слетались местные стервятники, сбегались шакалы игиены этого мира. Дмитрий с Димой устраивали чикагские бойни. Хомяков из добычивырезал по ломтику, экспериментировал на кухне. Цветкова похудела еще больше:дала однажды волю женскому любопытству, заглянула на кухню, где Хомяков готовилфиле из ноги таракана. Зато Ногтев посвежел, поздоровел, даже поправилсяблагодаря настойчивой заботе ксерксов.

На последний день перед стартом исчезла Фетисова. Когдапрошли сроки, на поиски вышли все, только Ногтев остался охранять «Таргитай».

Кирилл поднялся в воздух последним. Не верилось, чтоФетисова попала в беду, из которой ей не выпутаться самой. Супердесантница,молниеносная реакция, сверхвыживаемость, постоянная бдительность...

Он покружил над лагерем, но вычислить путь Фетисовой не смог— она могла руководствоваться умом и женской логикой. А пускаться вслепую —позор для серьезного мирмеколога!

После той ночной прогулки, когда он позорно влип в каплюросы, он нагрузился оружием как Рембо в Афганистане. Под ним проскакивализеленые поля листьев, приходилось часто опускаться, смотреть под ними. В рукахон держал наготове бластер, оглядывался, вздрагивал, завидев блестящее.

Заглядывая в одну из нор, едва не угодил в мандибулысороконожки. Пока та выскакивала наверх, расшвыривая камни, он в панике скакнулкак кузнечик, в спешке забил крыльями. По сторонам замелькало зеленое, металисьтени, а он, как пуля, понесся вверх вдоль странной серебряной трубы. Толстая,массивная, она выходила из бесконечности и уходила в расплывающуюсябесконечность. Через каждую сотню метров от трубы отходили рукава потоньше, наних блестели шарики размером с кулак. Потом тонкие трубы стали попадаться чаще,и Кирилл понял, что летит вдоль радиальной нити к центру паутины.

Слева белела стена с темными проплешинами. Мегадерево,похоже — береза. Основание рамы крепится к нему, сама паутина соткана сразмахом, в расчете на хороший улов. Глупо Фетисовой попасться в простейшуюсеть, но проверить надо, у нее уже бывало всякое...

Кирилл полетел наискось, придирчиво осматривая паутину.Основной канат сплетен из тонких нитей, но эти нити крепче стальных канатов,если взять равные по диаметру. Паутинная рама и радикальные нити хорошонатянуты, пружинят под ударами ветра. Невежды полагают, что паутина вся липкая,но по такой сам паук не побегал бы, прилип бы сразу. И рама, и радиальные нити,даже спирали плетутся из сухих нитей, паук в самом конце работы нанизывает наних липкие капельки...

Кирилл измерил взглядом расстояние между коварными шариками.Паук оставляет место, чтобы бегать и по спирали, не задевая липучек, но глупыенасекомые не подозревают об опасности... А как насчет Фетисовой?

Перестав махать крыльями, он опустился на ветку мегадерева.Почти наступил на серебряную трубу паутины, что паук захлестнул петлей наветке, так надежнее, а липучка — лишь для добычи. Важно не потерять самупаутину. Она убежище и ловушка, здесь можно прятаться от непогоды, врагов.Здесь хранятся в коконе яйца, здесь можно защищать молодых паучков!

Кирилл потрогал радиальный трос. Поработал мастер! Паукивидят слабо, даже скакуны различают добычу лишь в двух-трех шагах, остальныеориентируются по движению воздуха да дрожанию паутины. Прилипни сюда мошка,паук сразу нарисует ее портрет, возраст, пол, упитанность... Но если прилипнетФетисова, какой портрет нарисует паук?

Присмотревшись, на грани видимости заметил кокон. Или что-тонапоминающее кокон. Не сразу даже попал руками в петли, полетел рваным трепыхающимсяполетом, держась над паутиной. Еще два спеленатых кокона! В первом, судя поразмерам, крупная муха, во втором — нежная мошка, такому пауку-гиганту на одинзуб, то есть, на одну холицеру, а вот третий...

Он вернулся на ветку мегадерева, оставил в расщелине корыкрылья. Сперва он бежал по толстому радиальному канату, потом перескочил наспиральную нить, пришлось на бегу перепрыгивать через липкие, размером с дыню,шары. Спиральная нить чуть подрагивала, снизу была пустота, земля расплывалась.Он был на высоте тысячеэтажного дома.

Вдруг ощутил под ногами ответную вибрацию. Хозяин высчиталмассу новой жертвы, прикинул, поколебался, но все же покинул центр паутины,побежал навстречу. У Кирилла расчеты заняли больше времени, инстинкт в этойситуации деликатно помалкивал, но все же массу и скорость паука определил, дажепримерный возраст вычислил...

Паук выбежал навстречу огромный, как электричка намонорельсе. Кирилл оттолкнулся, его подбросило, он сделал тройное сальто иопустился на соседнюю нить. Увидел бы Дмитрий, умер бы от зависти. А тут удалсятакой трюк, а свидетелей нет.

Паук затормозил на том месте, где только что билась добыча,пощупал воздух педипальцами. Размером с тяжелый КРаЗ, нить прогибается,волосатые лапы толщиной с трубы для газопровода. Мускулатура рельефная, а мышцыголовогруди, как у Арнольда Шварценеггера. Восемь блестящих глаз, ярких, почтиосмысленных. Глядя в них, не всякий студент вспомнит, что эти глаза едваотличают свет от тьмы.

Паук развернулся к Кириллу. Между ними было пустоепространство, но паук смотрел так прямо, осмысленно, что Кирилл осторожненькоотступил. Может быть, лабораторные опыты чего-то не учитывают? Паук все-такикак-то видит?

— Ладно, не сердись, — сказал Кирилл. — Какойиз меня деликатес?

Он побежал по серебристому канату. Блестящие шарики липучкинеслись навстречу. Прыгал, едва попадал на канат, а когда движением воздухаснесло, кое-как зацепился в падении, и дальше уже бежал медленнее, глядя подноги, косясь на паука, что догонял по параллельному монорельсу.

На ближайшем перекрестке паук круто свернул, перебежал налинию Кирилла, канат под ногами мирмеколога затрясся. Не оглядываясь, доверяяинстинкту, он бежал до тех пор, пока педипальцы не дотянулись до его плеч,затем прыгнул — тройное сальто, снова подошвами на параллельный канат! Сегодняявно в ударе.