Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 2 - Борис Яковлевич Алексин
Шрифт:
Интервал:
— А ведь привыкнув за полтора года к тому, что мы командиры, — говорил Николай Александрович, — что перед нами и лейтенанты, и капитаны навытяжку стоят, сами-то, по существу, и понятия не имели ни о внутреннем, ни о дисциплинарном уставе. И вот, когда пришлось тут тянуться, туго перепоясываться, по три-четыре раза перестилать кровать, по два-три раза учиться подходить к командиру и правильно обращаться к нему, а командир-то этот два треугольника носил и был чуть ли не вдвое моложе некоторых из нас, много было комических, да и не всегда комических сцен. Наши «воспитатели», как они назывались, и уставы с нами проходили, и ответов требовали не по существу, а слово в слово. Сами-то они, кажется, все уставы наизусть знали!
Слушая Лурье, Борис от души смеялся и в то же время сочувствовал курсантам. Ведь в своё время, в 1929 году, в подобном положении был он сам и его товарищи-одногодичники — люди со средним и высшим образованием, когда их «воспитывали» почти неграмотные командиры отделений. Но ведь им тогда было по двадцать лет, а этим курсантам — по сорок с лишним.
— Да, тяжело вам пришлось, — смело резюмировал он, — но я рад, что ты, Николай Александрович, такую школу прошёл. Теперь будешь и бойца, и младшего командира лучше понимать…
* * *
Мы уже писали о том, что к 7 ноября 1942 года первый фанерно-разборный дом для госпитального взвода был готов, что в нём проходило торжественное собрание, посвящённое 25-й годовщине Октября. Теперь следует добавить, что доклад в медсанбате делал начальник политотдела Лурье, а после собрания он торжественно вручил Алёшкину партийный билет.
Итак, с ноября 1942 года Борис вновь стал членом ВКП(б). Протягивая билет, Лурье негромко сказал:
— Ну, Борис Яковлевич, я уверен, что теперь его у тебя никто не отнимет, как это несправедливо произошло в 1933 году, — и он крепко пожал ему руку.
Глава восьмая
В середине ноября, с разрешения, с большим трудом полученного в штабе армии, Прохоров на двух машинах совершил поездку по вновь начавшей функционировать Дороге жизни в Ленинград. Привёз новый запас фанеры и довольно большой набор инструментов — столярных, плотницких и кузнечных, в том числе и вторую продольную пилу. С этих пор в медсанбате открылась и своя лесопилка. Правда, это была техника прошлого века, но теперь вопрос о брусьях, необходимых для скрепления щитов, о брусках для рам, стропил, досок и полов решился. Во всяком случае, теперь медсанбат ни от кого не зависел.
Правда, не хватало гвоздей. Но в лесах, окружавших батальон, валялось много обрывков высоковольтного кабеля. Во время ноябрьских боёв 1941 года линия электропередачи от Волховской ГЭС к Чудову была разрушена, разорвана, частично вывезена отступавшими немецкими частями. Куски кабеля длиной три-пять метров и ими, и нашими сапёрами были брошены. Вот эти-то куски кабеля и послужили сырьём для гвоздей. Придумал использовать их всё тот же Павлов. Кабель состоял из восьми медных проволок, сплетённых в один трос, каждая проволока имела толщину около трёх миллиметров. Порубленная на кусочки соответствующей длины, она превращалась в гвозди, довольно прочно державшие фанеру.
При помощи переносного горна и кузнечных инструментов, привезённых Прохоровым, собственный кузнец медсанбата, подобранный из выздоравливающих бойцов, смог приготовить достаточное количество скоб и стягивающих болтов. Правда, нарезку болтов и гаек пришлось делать в дивизионной оружейной мастерской, куда командировали на несколько дней двух бойцов, понимавших в слесарном деле. Одним словом, запас строительных материалов к декабрю 1942 года в батальоне создался довольно большой.
К этому же времени и далее, пользуясь затишьем на фронте и небольшим, точнее, просто мизерным потоком раненых, Алёшкин полностью переключил на строительство разборных домов для замены палаток и полуземлянок всех свободных санитаров и почти всю команду выздоравливающих. Иногда он и сам принимал практическое участие в изготовлении щитов и сборке. Конечно, чертежи для всех домов они делали вместе с Павловым.
Таким образом, в середине декабря 1942 года в распоряжении 24-го медсанбата имелись готовые щитовые фанерные дома для размещения малой операционной, большой операционной, противошоковой и трёх госпитальных палат. Кроме того, были построены фанерные дома для жилья врачей, сестёр и штаба. И, наконец, заключительным актом этого строительства явилась постройка санпропускника, который сразу же был установлен.
На территории, выделенной для строительства и находившейся на поляне метрах в двухстах от основной территории батальона, от зари до зари кипела работа, в поставленной палатке ППМ работали столяры на двух самодельных верстаках, шла заготовка гвоздей и скоб. Работы проводились при электрическом свете до глубокой ночи. В каждом доме решили делать настоящий пол, который собирали из шести-восьми трёхметровых досок, укреплённых на специальных лагах.
Когда изготавливалось необходимое количество щитов для стен и пола, тут же, на строительной площадке, дом собирался, стягивался болтами, к нему подгонялись стропила и крыша, вырезанная или собранная из частей списанных палаток. Затем все щиты тщательно пронумеровывались, дом разбирался и упаковывался в связки, позволявшие быстро погрузить его на машину и также быстро установить на новом месте.
Посоветовавшись с Сангородским, Прокофьевой, Бегинсоном и Фёдоровым, Алёшкин решил до новой передислокации всех домов не ставить. Пока удалось утеплить палатки, навалив к их стенам высокие завалинки из дёрна и снега, укрепив кольями и брёвнами. Кроме уже описанного нами щитового дома для госпитальной палаты, комбат распорядился поставить только одну малую операционную и санпропускник. Последний — для того, чтобы проверить все придуманные ими с Павловым усовершенствования на практике. Санпропускник собирался на том месте, где он должен был стоять постоянно.
Надо сказать, что до сих пор раненые, поступавшие в санбат, практически до обработки не обмывались, и лишь некоторым, очень загрязнённым, в предоперационной санитары под руководством перевязочной медсестры протирали мокрыми полотенцами или обмывали части тела водой из тазика. В большинстве случаев не мылись раненые и после хирургических вмешательств. Если они оставались в санбате, их переодевали в чистое бельё и
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!