Ничто не разлучит нас - Хизер Грэм

Катрина никогда не могла бы забыть день, когда приехал Перси. Стоял уже самый конец августа, на смену дневной жаре приходили прохладные вечера и прекрасные благоухающие ночи. Перси очертя голову мчался по аллее, а подлетев к веранде, резко осадил лошадь, затем спешился и бросился к жене. Он был легок и красив в свободной белой рубашке, высоких сапогах и серо-сиреневых бриджах. А Катрина чувствовала себя настолько тяжелой! Но Перси поднял ее на руки словно перышко, поцеловал и рассмеялся, в шутку подосадовав, как растолстела жена без его присмотра. Катрина попыталась улыбнуться, но вместо этого расплакалась. Как сказать ему о мучительных сомнениях, об ужасе, с которым она ждет последнего месяца, когда наконец станет ясно, кто настоящий отец ребенка?

Этот месяц наступил, а потом благополучно истек. Должно быть, Господь простил ее и послал ей добрый знак: их сын родился первого октября, ровно девять месяцев спустя после того, как супруги после долгой разлуки вновь прикоснулись друг к другу. Первое имя – Джеймс – ему дали в честь отца Катрины и их лучшего друга, а второе – Персиваль – в честь самого Перси.

Держа на руках младенца, умиляясь вместе с мужем, Катрина радовалась жизни. Былые страхи отступали перед радостью настоящего. И только война…

А она продолжалась. Казалось, войне не будет конца. Перси то приезжал домой, то снова надолго покидал семью. Время помогло залечить и телесные, и душевные раны, но будущее рисовалось отнюдь не в радужных красках. Катрина, как счастливая мать, наблюдала за ростом сынишки, но сердце ее сжималось при каждой отлучке Перси. Патриоты то побеждали, то проигрывали сражения. Британцы двинулись с юга, атакуя Джорджию и Южную Каролину. В декабре 1778 года пала Саванна, а в мае следующего года был захвачен Чарлстон.

Весной 1781 года британцы замыслили использовать Йорктаун как плацдарм для завоевания Виргинии.

Катрина ничего не знала о готовящихся боевых действиях. Однажды утром она проснулась и увидела британскую канонерку на их пристани. Она страшно испугалась и запаниковала, потому что в доме не было никакой защиты. Джеймс, старый друг Перси, с небольшим оборонительным отрядом курсировал где-то по окрестным деревням. Впрочем, этот маленький отряд не смог бы оказать серьезного сопротивления внушительному десанту противника.

В поместье вместе со слугами и рабами насчитывалось около сотни человек, включая детей, женщин и стариков; еще сотня жила на прилегающих фермах. Катрина боялась, что британцы станут жечь их дом, ведь это как-никак поместье их врага, Перси Эйнсворта. Вместе с тревогой о жилище к ней пришли воспоминания о случившемся с ней зимой 1777 года. Охвативший Катрину ужас едва не довел ее до истерики. Но ей нельзя было терять присутствия духа, давать волю чувствам, у Катрины не было на это времени.

В мгновение ока она упаковала вещи малыша и позвала молодого фермера-арендатора с женой. Катрина передала им сына, которого они должны были доставить к сестрам Перси, в долину. Она поцеловала ребенка, позволив себе роскошь слегка всплакнуть, и без долгих прощаний отправила их в путь.

Далее она торопливо черканула несколько строк мужу, надеясь, что письмо отыщет его и станет предупреждением о высадке британцев и грозящей опасности. Перси был где-то поблизости: некто Бенедикт Арнольд, презренный перебежчик, возглавил поход на Ричмонд, и отряд Эйнсворта получил приказ двинуться на юг, чтобы ударить во фланг наступавшим королевским войскам.

Когда человек с письмом за пазухой уходил из усадьбы задними дворами, британцы уже приближались к дому со стороны фасада.

Катрина горячо молилась, чтобы на сей раз с ними были другие командиры, а не лорд Палмер. Во вражеской армии много честных офицеров и замечательных людей, многие из них были ей знакомы. Но едва красные мундиры приблизились к веранде, сердце ее сжалось от дурных предчувствий.

Среди военных был морской капитан, который сказал, что ему нужны припасы для корабля и для людей.

– Я готова откупиться, сударь, – ответила Катрина, – лишь бы хватило средств. Впрочем, если вы решитесь отнять у нас все до последней крошки хлеба, я все равно не сумею вас остановить.

Но увы, морской капитан был не единственным офицером. Вдруг она с ужасом заметила пару всадников, подъехавших вслед за отрядом. Два закадычных друга, ее брат Генри Сеймур и Чарлз Палмер, тоже узнали хозяйку усадьбы. Катрина чуть не упала, и лишь держась за колонну, сумела устоять на ногах.

Генри подъехал прямо к сестре, но она никак не решалась посмотреть на брата; в конце концов, они не виделись уже пять лет. Она обратилась к капитану и сказала, что они могут брать все найденное в кладовых. Ей легче было иметь дело с этим человеком, чем с Сеймуром или Палмером.

– О, дорогая моя, милая сестренка! Сколько лет, сколько зим! – Генри спрыгнул с лошади и, взбежав на крыльцо, яростно подтолкнул Катрину к входной двери. – Ступай в дом! – скомандовал он, а потом повернулся к морскому капитану и приказал не задерживаться с заготовкой припасов.

Генри Сеймур втащил сестру в холл. Вместе с лордом Палмером они стали придирчиво осматривать дом, заглядывая в каждый угол. Наконец, отыскав гостиную, Генри за руку ввел туда Катрину, пригласил Чарлза и закрыл двери. На несколько тягостных и пугающих секунд в комнате повисло гробовое молчание.

– Мы сожжем это, сожжем все дотла, – мрачно проворчал Генри, а потом развернулся к Катрине и заорал в припадке ярости: – Ах ты ведьма! Ты предала меня. Потаскушка, предательница! Это после всего, что я для тебя сделал!

– Милый друг, не стоит так грубо, – заботливо вмешался Палмер, но Катрина и бровью не повела. Она презирала не только его, но даже его голос, и в этом презрении возмущенно крикнула в лицо Генри:

– Что именно ты сделал для меня?!

– Ну, тише, тише. Все-таки я твой брат, и кровные узы никуда не денешь. Когда бунт закончится и если Эйнсворта не успеют убить, я добьюсь твоего развода. Ты же обвенчана без моего позволения, не правда ли? Я заберу тебя домой, Катрина, в Кент.

– Прибереги свои милости для других, братец, – горько молвила она. – Для тебя я никогда не была человеком – лишь удобной фигурой в твоей нечестной игре. Но в Англию я не вернусь. Слава Богу, я не девчонка и ни при каких обстоятельствах не покину мужа!

Лорд Палмер остановился возле маленького столика и задумчиво провел пальцем по графину с бренди.

– А как поживает малыш? – осведомился он.

– Моего сына здесь нет, вам не удастся влиять на меня с помощью ребенка.

– Влиять на тебя? Побойтесь Бога, у меня и в мыслях такого не было. Дорогая, я просто хотел убедиться, что крошка похож на меня. Разумеется, мне сообщили о его рождении.

Она резко вдохнула, сузила глаза и прошипела:

– Не тешьте себя надеждой – он не от вас.

– Фи, где же твое гостеприимство, Катрина? Это после того, как по собственной вине ты пала до полного бесстыдства? Но не волнуйся, Чарлз ведь не отказывается на тебе жениться.