Пробужденный - Коллин Хоук

Анубис жестом велел царям встать и заговорил с ними, словно обращаясь ко всему египетскому народу:

– Люди Египта! Ваша утрата – наша утрата. Сегодня Сет сотворил великое зло, и хотя мы не можем вернуть сделанного, ваша скорбь будет утешена, – его глаза быстро пробежались по толпе. – Мы защитим юношей Египта, заточив Темного бога с помощью церемонии, которая будет проводиться раз в тысячу лет. Ваши сыновья были готовы пожертвовать собой ради родины – и удостоятся великой награды. Вместо того чтобы провести вечность в услужении у Сета, они будут защищать тех, кого любят – благородная судьба, способная возрадовать сердце любого смертного. Хотя они мертвы, каждую тысячу лет они будут на краткий срок возвращаться из загробного мира, чтобы выполнить обет, наложенный на них богами. Такой порядок продлится до тех пор, пока боги, – он сделал замысловатый жест рукой, – и люди Египта будут нуждаться в их службе.

Царские семьи пали к ногам Анубиса, исполненные благодарности. Тела трех юношей были немедленно доставлены к порогу храма. Склонившись над первым из них, Анубис звучно произнес:

– Принц Асьюта, сын Халфани! Я бог звезд, услышал мольбы египетского народа и наделяю тебя частью своей силы. Теперь ты знаток слов, примиритель, небесный маг и космический сноходец. Отныне ты будешь зваться Астеном, что значит «новорожденная звезда».

Анубис медленно свел ладони, а когда раскрыл их снова, между пальцами мерцала россыпь белоснежных звездочек. Бог подул на руки, и звезды перелетели на поверженного принца, укрыв его тело, словно пухом одуванчиков. Затем они погрузились в кожу юноши и бесследно истаяли.

Анубис перешел ко второму принцу.

– Принц Васета, сын Нассора! Хонсу, бог луны, наделяет тебя частью своей силы. Теперь ты целитель, следопыт, повелитель бурь и укротитель зверей. Отныне ты будешь зваться Амозом, что значит «растущая луна».

Договорив, Анубис вытянул руку ладонью вверх, и на ней засиял полумесяц из мягкого серебряного света. Постепенно он обрел вес и твердую форму, словно в самом деле был отлит из серебра. Анубис щелкнул по нему пальцами, и полумесяц перелетел на лоб сына Нассора. Там он вспыхнул ярким лунным светом и, рассыпавшись мириадами искр, впитался в кожу принца.

Наконец Анубис остановился перед сыном Геру. Заметив встревоженный взгляд царя, бог помедлил и опустил ладонь ему на плечо.

– Великий Амон-Ра и Гор оба хотят наделить дарами твоего сына, – затем Анубис перевел взгляд на жену царя Геру. – Твоя особая молитва тоже была услышана. Но мы исполним ее в свой срок и в другом месте. Ты согласна на такие условия?

Женщина кивнула, и ее щеки оросили свежие слезы.

– Да, Великий.

– Да будет так. Принц Итжтави, сын Геру! Амон-Ра, бог солнца, наделяет тебя частью своей силы. Теперь ты – обнажающий тайны, защитник угнетенных, податель света, искатель правды и хранитель Ока Гора. Ты удостоишься имени самого солнечного бога и отныне будешь зваться Амоном.

Анубис поднял руки к утреннему солнцу и собрал в ладони пригоршню лучей, которые ненадолго стали видимыми. Когда из его рук во все стороны брызнуло небесное золото, бог перевернул ладони над телом принца, и солнечный свет пропитал его грудь. Не успел никто сказать и слова, как юноша распахнул глаза и сделал первый вдох своей новой жизни.

От него свет распространился на тела других двух принцев, чьи сердца тоже забились в мерном ритме. Стоило последним лучам солнца скрыться у них под кожей, как все юноши поднялись на ноги и заключили родителей в объятия.

– Сегодня вы можете пировать, – сказал Анубис. – Проведите это драгоценное время со своими любимыми. Вечером солнце, луна и звезды встанут в ряд, и мы должны будем провести церемонию, чтобы защитить сынов Египта от Темного бога.

Люди возликовали, но пир продлился недолго. Хотя Анубис вернул жизнь падшим принцам, их пребывание среди смертных оказалось кратким. В тот же вечер бог вернулся на землю, чтобы завершить церемонию, после чего забрал юношей с собой, оставив их семьям великую скорбь, легенду, передающуюся из поколения в поколение, и три мумии, которым было суждено восстать через тысячу лет.

– Что такое? – закричала я. – Мы что-то сделали не так, когда поднимали Амоза?

Я слепо пошарила рукой в темноте и поймала рукав доктора Хассана. Тяжелое дыхание братьев то и дело прерывалось стонами агонии. Я припала к полу и поползла вперед, пока не наткнулась на чью-то мощную руку. Коснувшись лица ее обладателя, я поняла, что это Амоз.

Его щеки покрывала липкая кровь. Я беспомощно попыталась вытереть ее пальцами.

– Что случилось? – умоляюще спросила я. – Тебе очень больно?

– Это… не мы.

– Что значит «не мы»?

Астен ухватился за мое плечо.

– Он хочет сказать, что мы двое в порядке. На нас напали, но мы исцеляемся благодаря…

– Я хотел сказать вовсе не это, – перебил брата Амоз. – На самом деле наши раны…

– Не та тема, которую стоит сейчас обсуждать, – настойчиво продолжил Астен. – Это только вызовет ненужное беспокойство. Поверь мне, брат.

Амоз помедлил.

– Хорошо. Я доверюсь твоему суждению.

– Кто-нибудь из вас может объяснить нормально, что происходит? – спросила я.

– Пожалуй. Брат, ты исцелишь меня?

Амоз фыркнул.

– Как же иначе. Давай руку.

Я подвинулась, освобождая место для Астена, и «каменный мешок» наполнился гулким звучанием заклинания. Что бы ни делал Амоз, его магия подействовала быстро: кожа Астена снова начала светиться. Сперва она едва теплилась, будто разгорающаяся лампочка, но потом вспыхнула в полную силу.

– У тебя осталась вода, чтобы смочить тряпку? – глухо спросил Астен, не поворачиваясь ко мне.

– Конечно. Подожди минуту.

Доктор Хассан протянул мне платок, и я вылила на него оставшуюся минералку.

– Вот, – сказала я, протягивая тряпку Астену.

Тот взял ее, так и не обернувшись. Затем я услышала звук рвущейся ткани, и оба брата принялись вытирать лица. Щеки Астена до сих пор покрывала грязь, так что на них дорожки крови были не так заметны – а вот сияющая, как у младенца, кожа Амоза неприкрыто багровела кровоподтеками. Серые глаза блестели от слез, но я не заметила никаких видимых повреждений.

– Ну? Кто-нибудь может пролить свет ясности на эти загадки багдадского двора?

Амоз взглянул на Астена, и тот ответил таким тоном, будто кровоточащие глаза были для него обычным делом:

– Это просто еще один знак, что мы приближаемся к полнолунию и времени церемонии.

Я одарила его язвительным взглядом «ну-да-рассказывай-больше» и обернулась за поддержкой к доктору Хассану, но тот почему-то избегал смотреть мне в лицо. Прекрасно! Значит, они в сговоре.