Бригада (1-16) - Александр Белов

То ли случайно, то ли по иронии судьбы, но перед Беловым и Ватсоном оказались тонкостенные стаканы в мельхиоровых подстаканниках, взятые в тренерской. Им это ровным счетом ничего-не говорило, а для Степанцова явилось неким символическим знаком.

Он еще не забыл привычки своего прежнего тренера, Савина.

Самовар решили на стол не ставить; больно уж он был большой. Его перенесли в дальний угол комнаты: женщины наливали в кружки и стаканы кипяток и разносили гостям. Федор сгорал от нетерпения: его охватил ораторский зуд. Он не стал дожидаться, когда все чашки наполнятся, а встал и громким кашлем прочистил горло. Белов взглянул на часы: впадая в раж, Федор не всегда мог самостоятельно остановиться. Чаще всего ему требовалась помощь.

— Други мои православные и представители других уважаемых концессий! — патетически начал Лукин. — Все вы прекрасно знаете, по какому случаю мы сегодня собрались, поэтому подробно рассказывать об этом не буду. Но! Если кто из вас все-таки забыл, то я напомню — коротенько, буквально в двух словах…

— Минут на сорок, — ехидно вставил Ватсон.

Федор сделал сердитые глаза и постучал ложечкой по своей чашке.

— Так вот, любезные моему сердцу братья и сестры, — продолжал он. — Сегодня мы провожаем… — он замялся — прозвучало как-то нехорошо, почти как «в последний путь». — То есть — встречаем… — Федор. задумался: опять не туда. — В общем, чествуем, дети мои, чудо-богатыря земли русской, замечательного искусника кулачного боя Степанцова Сергея! Ура! — он зааплодировал первым.

Присутствующие поддержали его. Федор снова постучал ложечкой по чашкё, призывая всех к вниманию.

— Милостивые господа-товарищи! — возгласил он с энтузиазмом. — Таланты и воля Сергея известны всем, и я не буду расписывать их в деталях и красках. Я хочу сказать о другом. Мы все — крошечные пылинки, затерянные в необъятных просторах космоса. Окружающий нас мир жесток и враждебен. Что греха таить? Порой не у каждого из нас хватает сил жить достойно, как и полагается человеку. Я вот, например, одно время сильно водочкой баловался. А потом понял — водка это болезнь, как СПИД или гепатит Б. Я обратился к Господу, молился денно и нощно, и с Божьей помощью перестал каждодневно убивать себя алкоголем! — он поднял чашку, демонстрируя, что в ней налит свежий, душистый чай — Странники мои без определенного места жительства, что нашли приют в Доме Нила Сорского, тоже не отличались ангельским поведением. Да и вы, младая поросль, — обратился он к сорванцам, — тоже отравляли себя сигаретами, клеем, а то и чем похуже.

Мальчишки были более непосредственными, чем взрослые. Они смеялись, кричали и свистели. Поднялся такой крик, что Федору стоило немалых усилий утихомирить бывших беспризорников и хулиганов.

— Куда я клоню, друзья мои любезные? — повысил он голос, перекрывая невообразимый шум. — А вот куда! В каждом из нас есть искра Божий. В ком-то еле теплится, а в ком-то горит ярким пламенем. Но Он никогда нас не забывает. И точно так же, как мы верим в Него, Он верит в нас. Верит, что проснутся силы в нашей душе, и сделаем мы свою жизнь счастливой. Благодать Его безгранична. Добро, дарованное Им, приходит к нам не напрямую, будто по почте, а через других людей. И Сергей наш Степанцов знаменит не только тем, что искусен в художестве мордобития, но еще и тем, что через него пришло к нам в город Добро. И сам он тоже толику доброты Божьей получил не по Интернету, а через друзей и от друзей. Стало быть, за что я хочу выпить? В смысле — поднять чашку чая? За добрых людей, что окружают нас. Все мы, даже плохие, по сути своей добрые и хорошие, нельзя только об этом забывать. Пойти по кривой дорожке легко; лукавый мостит ее соблазнами и греховными удовольствиями. Зато тому кто идет путем праведным, дает Господь душевное умиротворение. Так давайте же не будем никогда забывать, что мы — русские люди; трудно нам живется в юдоли нашей страданий и скорби, но мы все вынесем и не посрамим земли нашей! Аминь, товарищи!

Федор сунул в рот серебряный свисток и трижды оглушительно свистнул.

— Ну ты архимандрит! — уважительно сказал Витек. — Аж до подмышек пробрало!

Тут все разом заговорили вразнобой; громко, смеясь и размахивая руками. Степанцов не выдержал и встал.

— Ребята! — сказал он. — Друзья! Знаете, я подумал, что сегодня — один из самых счастливых дней в моей жизни. Я вот сижу тут с вами за одним столом, и так все у нас хорошо! Ну, прямо, как большая дружная семья, — он взглянул на Светлану и она смущенно отвела взгляд, — Здесь я наконец-то почувствовал себя дома. И я очень дорожу этим чувством. Поэтому даю вам честное слово — я вернусь. И вернусь с победой. Но только она будет не моя, а наша общая. Спасибо вам за все.

Ватсон потрепал его по спине.

— Ну-ну, Сергей, возьми себя в руки. У нас — режим, — но при этом было видно, что он гордится своим питомцем и сам растроган едва ли не до слез.

Степанцов сел. Он сказал далеко не все, то хотел сказать. Когда он говорил о семье, то думал о Белове. По крайней мере, ни у него не возникало сомнений, что Белов — глава этой семьи. Человек среднего роста, с ладной фигурой и доброжелательным лицом, он умел быть жестким и требовательным.

Он излучал загадочный магнетизм и притягивал к себе людей. Он был стержнем, осью, звездой, вокруг которой крутились планеты. Если бы не он, Степанцов никогда не приехал бы в Красносибирск и не стал бы тренироваться, и вряд ли решился бы принять участие в титульном бою. Беспризорники так бы и бегали по улицам, а пьяные бомжи валялись в подворотнях. Все это так. И все это сделал он, Белов. Но сказать об этом вслух у Сергея не повернулся язык. Да и надо ли обо всем этом говорить?

Как ни странно в этот момент Белов думал почти о том же. Ни деньги, ни власть, ни бизнес как образ жизни уже не доставляли ему удовольствия. На самом деле, кроме чувства к Лайзе, у него сейчас были две страсти: экстрим и помощь людям. От этого он ловил кайф, как наркоман от кокса. Но он никогда не забывал о той грани, перешагивать которую ни в коем случае нельзя. Не он сотворил этих людей; он только помог им жить достойно,

предложил варианты, создал условия. Попросту говоря, в трудный момент оказался рядом. Конечно, это уже