Потемкин - Наталья Болотина

Кипучая деятельность князя Г.А. Потемкина в Южной России не могла не обратить на себя внимания современников. Утверждали, что громадные суммы, истраченные им, не приносят никакой пользы, что даже приобретение Крыма не стоило огромных пожертвований, требуемых князем. Очень мало известно о том, как и когда у Екатерины II появилось желание совершить путешествие на юг России, но императрица понимала ценность личного появления перед подданными для укрепления своей власти. Ее многочисленные «шествия» по стране, встречи с наместниками, губернаторами, уездными дворянами и купечеством служили решению многих внутриполитических и внешнеполитических задач. О поездке в Тавриду начали говорить уже в 1784 г. Екатерина стремилась как можно скорее обозреть новые земли и, конечно, Тавриду, о которой так красочно писал Потемкин. «Скажи ты мне, друг мой, — обращалась к нему императрица 15 апреля 1784 г., — начисто: буде думаешь, что за язвою или другими препятствами в будущем году в Херсоне побывать мне не удастся, могу тогда ехать до Киева?» Окончательное решение о поездке было принято осенью, о чем Потемкину сообщили приказом. Ему предписывалось сделать все необходимые распоряжения по исправлению дорог, мостов и организации путешествия. Екатерина предполагала осмотреть Киевскую, Черниговскую, Новгород-Северскую, Екатеринославскую губернии и Таврическую область. Но обстоятельства препятствовали планам императрицы, а тем временем жизнь Северного Причерноморья шла своим чередом с учетом, несомненно, распоряжений Екатерины. Благоустраивались города, строились каменные и деревянные здания, прокладывались дороги, но уже тогда в придворных кругах и среди иностранных дипломатов появилась легенда о «потемкинских деревнях».

Потемкин готовился наилучшим образом встретить свою благодетельницу и продемонстрировать ей не только преимущества новых земель, но и первые результаты своей деятельности по управлению и благоустройству края. 28 мая 1784 г. он приказывает барону Игельстрому для предполагаемого приезда Екатерины II в Таврическую область «осмотреть благовременно места для станций от Перекопа по дороге Бахчисарайской». Уже планируются места для остановок и ночлега, а следовательно, нужно подготовить «путевые дворцы» — дома, где государыня и многочисленный двор смогут отдохнуть и набраться сил для продолжения путешествия. Потемкин лично назначает здания, достойные принять императрицу: «В Акмечете (Симферополе. — Н.Б.) нужно построить дом, я оный вашему попечению препоручаю… В Карасу-базаре дом также исправить, хотя тот, в котором ваше превосходительство сами жить изволите, совокупя обе связи и, сделав большую, где место позволит, галерею. Полы весьма нужно сделать крепче, а прочее все на манер азиатсткий». Другому своему верному помощнику, Василию Каховскому, Потемкин поручил благоустроить Бахчисарайский дворец: починить, «сад прибрать, что есть в оном деревянного, вновь перекрасить. И цветов умножить, фонтаны починить». Да и сам город должен быть в достойном виде, а значит — «Бахчисарай вычистить, что ветхо поправить, развалины сломать, улицу намостить, лавки исправить и также починить мечети». Для благоустройства Бахчисарая наместник определил 10000 рублей из местных доходов и солдат, которым выплачивали по пять копеек в день каждому. В сентябре Потемкин торопит подчиненных с выполнением заданий, напоминая о «поспешнейшем в Таврической области строении дворцов по пути для высочайшего Ее императорского величества шествию»; он должен точно и своевременно знать о результатах предпринятых действий.

Сравнивая художественное оформление и эстетику различных поездок Екатерины II по России, можно говорить о том, что постепенно складывался церемониал путешествия и приема государыни, отличавшийся особой торжественностью и пышностью. К приезду монархини и высокопоставленных гостей благоустраивались города, готовились «путевые дворцы», в больших городах специально сооружались триумфальные ворота для проезда императорского кортежа. Украшались и иллюминировались улицы, собиралось дворянство, купечество и местные жители для встречи Екатерины II, определялись места, достойные посещения государыни: соборы и духовные святыни, фабрики, учебные заведения; приезд и отъезд сопровождались колокольным звоном и пушечной салютацией, проводились приемы, балы и маскарады.

Потемкин, участвовавший в подготовке празднования Кючук-Кайнарджийского мира летом 1775 г., помнил, с какой особой пышностью было организовано пребывание Екатерины II в Москве. Как уже отмечалось, тогда по ее распоряжению знаменитый архитектор Василий Баженов представил на Ходынском поле облик южных земель, соединив образы Черного моря, Дона, Днепра, Крымского полуострова с обеденными и бальными залами, театром, буфетами с мясом и вином. «За Дунаем вы устройте фейерверк, а на той земле, которая должна представлять Черное море, вы расставите освещенные лодки и суда; берега рек, в которые обращены дороги, вы украсите ландшафтами, мельницами, деревьями, иллюминированными домами, и вот у вас будет праздник без вымыслов, но зато прекрасный, а особливо естественный…». Эту идею государыни Баженов и его команда воплотили в жизнь с блеском и поразительной фантазией, устроив на Ходынском поле турецкие крепости и европейские дворцы, минареты и колокольни, причудливые павильоны и галереи, построенные в различных архитектурных стилях, морские суда, откуда зрители смотрели фейерверк и иллюминацию. Эти идеи оформления торжества в сочетании с действительно произведенными работами по освоению южного края, привлечению жителей, созданию новых городов и населенных пунктов были успешно использованы Г.А. Потемкиным для подготовки «шествия» Екатерины II в полуденный край. Оно поразило его современников и удивляет до сих пор потомков. Согласно многочисленным хозяйственным документам и переписке князя, на юг были вызваны художники, возможно, их он и использовал для декорирования местности.

Словосочетание «потемкинские деревни» давно стало фразеологизмом. Так говорят о «чем-либо, специально устроенном для создания ложного впечатления видимого, показного благополучия, скрывающего истинное положение состояния чего-либо». Общепринято, что выражение это — реакция трезво мыслящих и наблюдательных людей, русских и иностранцев, которые во время путешествия Екатерины II в Новороссию и Крым не дали ослепить себя пышными празднествами, устроенными Потемкиным.

Современники путешествия 1787 г. высказали немало резких суждений о «чудесах», показанных императрице. Типичным можно считать высказывание шведа Иоанна-Альберта Эренстрема — очевидца событий: «От природы пустые степи… были распоряжениями Потемкина населены людьми, на большом расстоянии видны были деревни, но они были нарисованы на ширмах; люди же и стада пригнаны фигурировать для этого случая, чтобы дать самодержице выгодное понятие о богатстве этой страны…» Примерно то же писал саксонский дипломат Гельбиг, отражая мнение императора Иосифа II: «Живописные селения были всего-навсего театральными декорациями; Екатерине несколько раз кряду показывали одно и то же стадо скота, которое перегоняли по ночам на новое место; в воинских магазинах мешки были наполнены не зерном, а песком». Гельбигу же принадлежит рассказ и о том, что за селения видела вдали Екатерина по пути в Таврическое наместничество. В них, кроме каменных домов, ничего не было, церкви и колокольни были изображены на доске; другие деревни, лежащие вблизи дороги, только успели выстроить, и они казались обитаемыми, но, добавляет главный критик Потемкина, жители были пригнаны за 40 немецких миль. Вечером, когда стемнеет, поселяне должны были вместе со всем своим скотом перебираться в следующее селение, чтобы опять предстать перед императрицей.