Потемкин - Наталья Болотина

Дальнейшее путешествие из Киева Екатерина II так же, как и в Казань, решила продолжать по Днепру, и 17 марта вместе с фрейлинами и всей свитой отправилась к Китаеву монастырю, чтобы осмотреть приготовленные галеры «Днепр», «Десну», «Буг» и другие сопровождающие суда и отдать последние распоряжения. Почти до конца апреля Екатерина и весь двор наслаждались Киевом в ожидании хорошей воды и благоприятной погоды для путешествия. Уже сюда, в Киев, Потемкин привез депутатов от дворянства Таврической области для представления императрице. Один из них, коллежский советник Теми-Ага Симферопольский, произнес на аудиенции краткую приветственную речь на татарском языке и вместе со своими спутниками, дворянским предводителем Абивелием Ага, коллежским асессором Мех Мечети мурзой Агринским, Иосифом Ибрагимом и дворянским секретарем Гуссейн Хаза мурзой Ширинским, был пожалован к руке.

Приближался день отъезда. 21 апреля киевское дворянство по специальным повесткам собралось на великолепный бал в честь императрицы, завершившийся красочным фейерверком. Он продолжался 49 минут, а по окончании перед дворцом и в саду была зажжена иллюминация, засветились огнями триумфальные ворота в разных частях города, щиты с живописными картинами и пирамиды, устроенные около дворца между качелей (утром они были наполнены разными жареными рыбами и калачами, деревянными сосудами с пивом и медом для раздачи народу). Город прощался с государыней и желал, чтобы его запомнили богатым, красочным и прекрасным. Между тем были распределены речные суда для дальнейшего плавания: на галере «Днепр» разместилась сама Екатерина II, «Буг» занял князь Потемкин с племянницами, «Сейм» предназначался для иностранных послов, «Ильма» — для морской и подрядческой провизии, «Ингул» — для императорского гардероба, «Дон» — для кондитера и провизии, «Самара» — кухня для приготовления вечернего кушанья, «Кубань» — кухня для обеденных столов, «Десна» семибаношная — столовая, «Сож» десятибаношная — для гофмаршала Стрекалова, лейб-медика Рожерсона и статс-секретаря Екатерины Храповицкого; всего 21 корабль и мелкие гребные суда должны были доставить императорский двор в южные владения Российской империи.

22 апреля Екатерина под звон всех киевских колоколов и пушечную салютацию покинула город. На исходе двенадцатого часа она и все путешественники на шлюпках переправились на столовую галеру «Десну», а уже только после обеда вместе с верной камер-фрейлиной Анной Степановной Протасовой и фаворитом Александром Дмитриевым-Мамоновым перебралась на «Днепр». В 3 часа дня с императорской галеры был дан пушечный залп, означавший начало похода. Суда подняли якоря, двинулись в путь; вдруг со всех городских пушек началась пальба, город заполонил колокольный звон, стоявшие на берегу и близко на плотах мещане и ремесленники сделали из ружей «беглым огнем троекратную пальбу», еще очень долго от заполненных народом берегов неслось эхо возгласов «ура!», «виват, Екатерина!».

Киев и его жители попрощались с государыней, она вступила на путь в новые земли, где ее ждали прекрасные селения и города, дома и дворцы, сады и парки, созданные гением Потемкина, населенные его волей бескрайние и богатые земли; ее ждала сказка наяву, принятая многими критиками за пресловутые «потемкинские деревни». Ненадолго императорская эскадра остановилась напротив польского местечка Канев, откуда на «Днепр» прибыл польский король Станислав Август, его с должным почтением представил Екатерине Григорий Потемкин. После приема на польского короля был возложен российский орден Св. апостола Андрея Первозванного и звезда, усыпанная бриллиантами.

Вечером в Каневе на горе специально для услаждения взора российской императрицы был сделан обелиск с вензелевым именем Екатерины, и он, и гора до самого берега Днепра осветились разными огнями. Ко всей приятности после пушечной пальбы на горе зажгли фейерверк.

Неспешное плавание по Днепру проходило в обычных придворных заботах, наблюдениях за польскими берегами на другой стороне реки, мимо которых проходили корабли. Спустя несколько дней, 29 апреля, суда достигли местечка Крылова на границе Екатеринославского наместничества и Польши. Здесь государыню встречали правитель наместничества Иван Максимович Синельников, один из ближайших сподвижников Потемкина во всех преобразованиях, и его подчиненные. На следующий день Кременчуг принимал Екатерину опять множеством людей, пушечной пальбой, колоколами и триумфальными воротами.

Кульминацией путешествия, финальным аккордом стало пребывание Екатерины в землях, подвластных Потемкину. Предчувствуя незабываемые впечатления от посещения Крыма, императрица писала к принцу де-Линю, приглашая его в поездку: «Потом я повезу своих спутников в страну, которую, говорят, обитала некогда Ифигения. Одно название этой страны оживляет воображение; самые разнообразные измышления распускаются по поводу моего пребывания там».

«Церемониал встречи» коронованной гостьи был составлен Синельниковым и в обязательном порядке поднесен на апробацию Потемкину, контролировавшему все мельчайшие нюансы в организации торжественного приема. Правитель наместничества предписывал собрать у пристани всех местных чиновников во главе с вице-губернатором, дамам расположиться в галереях около триумфальных ворот, а многочисленных жителей распределить по берегу Днепра по обеим сторонам пристани. Музыка и хор должны будут заиграть, когда Екатерина въедет в триумфальные ворота, а затем жители, расположенные между армейскими полками, станут бросать под колеса кареты Потемкина, которую займет императрица, живые цветы.

Отсюда начинаются земли, подвластные Потемкину, здесь он распоряжается церемониалом, и вот уже первое новшество в путешествии: в доме главнокомандующего, во дворце Потемкина, в большой тронной зале, в честь государыни организован концерт из 186 певцов и музыкантов, принадлежавших князю. Обеденные столы для Екатерины, ее свиты, государевых чиновников и знатного дворянства в Кременчуге сервировались специально изготовленными для каждого наместничества серебряными сервизами (отдельные предметы из них и поныне можно увидеть в музеях). Музыка и хор певчих, что очень любил Потемкин, сопровождали обеды и ужины.

Как и везде город, сад перед дворцом и близлежащие дома вечером озарила иллюминация, а официальные летописцы шествия Екатерины II записали в «Камер-фурьерском журнале»: «обрадованные жители города пришествием Ея величества изъявляли друг ко другу наичувствительнейшую радость, сопровождая оную как в обиталище своем, так и вне оного, в разных местах города различными забавами и гуляньем близ дома» государыни, но с соблюдением надлежащего порядка. Екатерина была довольна увиденным, разница между Киевом и Кременчугом бросалась в глаза. Французский дипломат Сегюр, отмечая успехи административной деятельности князя, заметил, что Екатерина сказала Потемкину: «До самого Киева я могла думать, что механизм администрации в моей империи испорчен: здесь же я нахожу, что он действует с полною силою». Заметила императрица и три новых легкоконных полка, существование которых неоднократно ставили под сомнение злопыхатели и критики Потемкина. В нескольких письмах к оставшимся в столице крупным чиновникам, ставшими рупором ее впечатлений от нового края, Екатерина восхищается конницей. Она «такова, как, может быть, еще никогда подобной не бывало», «про которых покойный Панин и многия иныя старушенки говорили, что они только на бумаге… я видела своими глазами, что те полки не карточные, но в самом деле прекрасные».