Вся моя жизнь - Джейн Фонда

Лежа в постели в старомодном номере отеля “Челси”, я сказала Тому о своем желании родить с ним ребенка – в залог надежды на будущее. Мы обнялись и оба расплакались.

Спустя какое– то время после моего возвращения члены палаты представителей Флетчер Томпсон (Республиканская партия Джорджии) и Ричард Айчорд (Демократическая партия Миссури) выдвинули против меня обвинение в государственной измене. По их версии, я призывала американских солдат не подчиняться приказам и “проявляла сочувствие к врагу”. Томпсон, сенатор от штата Джорджия, попытался вызвать меня в суд, чтобы я дала показания перед Советом Конгресса по внутренней безопасности (продуктом реорганизации Комитета по антиамериканской деятельности, которому сенатор Джозеф Маккарти обеспечил дурную славу), однако его инициативе хода не дали. Впоследствии он проиграл на выборах. Комитет призвал меня к ответу, но когда мы с моим адвокатом Леонардом Вайнглассом дали письменное согласие, нам ответили, что слушания откладываются и нам сообщат о новой дате заседания. Больше мы никаких вестей от комитета не получали.

Вскоре после этого Винсент Альбано-младший, глава комитета Республиканской партии округа Нью-Йорк, призвал к бойкоту моих фильмов.

Интересно получается: американцы и раньше ездили в Северный Вьетнам и выступали по радио в Ханое, о чем правительство и журналисты прекрасно знали. Однако впервые при этом прозвучало обвинение в государственной измене.

Привезенные мной и другими свидетелями факты о бомбежках дамб заставили администрацию поволноваться. Генсек ООН Курт Вальдхайм созвал пресс-конференцию и подтвердил, что слышал о бомбардировках от частных источников. Затем госсекретарь США Уильям П. Роджерс заявил: “Подобные обвинения – часть тщательно спланированной Северным Вьетнамом и их союзниками кампании, направленной на распространение этой лжи по всему миру”. Между тем сержант Лонни Д. Фрэнкс, специалист по разведке с военно-воздушной базы США “Удон” в Таиланде, был вызван в Сенат, в Комитет по вооруженным силам, для дачи показаний о причастности офицеров ВВС к фальсификациям при ударах по другим целям. В конце концов это расследование прекратили, а к ответственности привлекли только генерала Джона Лавеля, по чьему приказу (или с чьего одобрения) составлялись фальсификации.

Даже если не было тотальных бомбардировок с целью полного уничтожения дамб, весной 1972 года США бомбили дамбы. И я, и многие другие видели неопровержимые доказательства тому. Возможно, это делалось для того, чтобы припугнуть Северный Вьетнам и заставить его уступить на переговорах. По общепризнанному мнению, налеты на Ханой тяжелых стратегических бомбардировщиков Б-52 перед Рождеством, от чего весь мир содрогнулся, преследовали ту же цель. Оба раза все усилия оказались напрасны.

Вопреки своему воинственному настрою, в Министерстве юстиции США пришли к заключению, что я никаких законов не нарушила и восстаниями не руководила. 14 августа в Сан-Франциско генеральный прокурор Ричард Клейндинст объявил, что я не буду привлечена к ответственности. Позже, отвечая на вопрос, почему он не вынес мне обвинительного приговора за подстрекательство к мятежу, Клейндинст заявил:

Через два месяца после моего возвращения из Ханоя президенту Никсону в ежедневном отчете доложили, что “согласно изученным в Конгрессе материалам, Фонда воспользовалась своим выступлением на ханойском радио, чтобы обратиться с вопросами к военнослужащим США, но не провоцировала их на дезертирство, а ограничилась призывами остановить бомбардировки”. В течение следующих месяцев ФБР отослало мое дело трем собственным штатным рецензентам, дабы они проанализировали досье и оценили, стоит или нет продолжать секретное расследование. Все трое нашли, что дело надо закрыть. Одна из них, по фамилии Хервиг, написала для ФБР:

Вот уж правда – более опасные элементы. Недавно арестовали пятерых человек, которые на деньги секретного фонда кампании Республиканской партии пытались прослушивать офисы Национального комитета Демократической партии. Один из них оказался директором по безопасности Комитета по перевыборам президента. В конце сентября обнаружилось, что Джон Митчелл, занимая пост генерального прокурора, распоряжался средствами для взяток, которые шли на нелегальный шпионаж и организацию саботажа против демократов и прочих политических противников.

В августе того же года бомбардировки дамб были прекращены.

О моей антивоенной деятельности многое уже сказано, и только что вы прочли отчет о моей поездке, получившей неоднозначные оценки. Я отправилась во Вьетнам, потому что хотела разоблачить ложь администрации Никсона и сделать так, чтобы людей перестали убивать с обеих сторон. Я убеждена, что после моего возвращения Никсону уже не так легко было отвлечь внимание народа от эскалации воздушной войны, и, возможно, это помогло остановить бомбардировки дамб. Я хотела обратиться к американским летчикам, и не раз это делала во время гастролей с нашим антивоенным шоу FTA. Я не склоняла их к дезертирству. Как я однажды прочла в документах Конгресса, А. Уильям Олсон, представитель Министерства юстиции, изучив записи моих выступлений по радио, сказал, что я призывала военнослужащих “просто подумать, и ничего больше”. Я не совершила ничего, что могло бы привести к пыткам наших военнопленных. Пытки в лагерях пленных в Северном Вьетнаме прекратились еще к 1969 году, за три года до моего визита во Вьетнам.

Мне очень жаль, что по собственной воле я оказалась в такой ситуации, когда меня сфотографировали у зенитного орудия. Я уже объяснила, как это произошло и почему из-за этого мои мысли и поступки были истолкованы неверно. Я сожалею о том, что произнесла те резкие слова, когда наши военнопленные вернулись на родину, и дала повод апологетам войны раскрутить байку о “ханойской Джейн”. Меня обвинили понапрасну и использовали как громоотвод для злобы дезинформированных людей, запутавшихся и растерявшихся после войны.

Миф о “ханойской Джейн” жив по сей день; мне хотелось бы ответить на обвинения.

Когда я вернулась из Северного Вьетнама, моя поездка никого особенно не заинтересовала. В кулуарах Белого дома поднялась какая-то суета, однако бурной реакции общественности не последовало – никаких сообщений по телевидению, лишь одна маленькая статейка в The New York Times. В конце концов, до меня в Ханое побывали почти три сотни американцев и более восьмидесяти передач на ханойском радио предшествовали моим выступлениям. Когда же Министерство юстиции признало, что предъявить мне нечего, волнение вроде бы улеглось.