Эхо-парк - Майкл Коннелли

Изгородь была по меньшей мере фута в три высотой и такая густая, что Босх не мог разглядеть сквозь нее ни проблеска света со стороны дома или бассейна. Но по мере продвижения все громче слышал плеск воды и голоса, в одном из которых он узнал голос Эйбла Пратта.

– Прошу вас! Я не умею плавать. Я не достаю до дна!

– Тогда для чего тебе плавательный бассейн? Греби, греби!

– Пожалуйста! Зачем мне рассказывать хоть одной живой душе о…

– Ты адвокат, а адвокаты любят всякие многоходовки.

– Пожалуйста!

– Имей в виду, Морис! Если я почую хоть намек, что ты практикуешь на мне свои штучки, то в следующий раз это будет уже не бассейн, а Тихий океан – так и знай! Понял?

Босх подошел к месту, где изгородь выдавалась вперед: по ту сторону, в нише, стояли на бетонном пятачке фильтр-насос и подогреватель. Здесь же обнаружилась и маленькая брешь в изгороди, чтобы сквозь нее мог протиснуться работник, обслуживающий бассейн. Босх пролез в отверстие и ступил на плиточную дорожку, обрамляющую большой, овальной формы водоем. Он оказался в двадцати футах позади Пратта, который, стоя на краю бассейна, смотрел вниз, на барахтающегося в воде человека. В руке Пратт держал синий шест с крюком на конце. Шест предназначался для оказания помощи людям. Но Пратт держал шест так, что тот не доставал до человека в воде. Мужчина отчаянно пытался за него ухватиться, но всякий раз Пратт отдергивал шест.

Было нелегко узнать в барахтающемся человеке Мориса Свона. Освещение выключено, и бассейн погружен во мрак. Очки со Свона слетели, а волосы словно снес прошедший по голове оползень. На блестящей лысине виднелась полоска ленты, предназначенная удерживать на голове волосяную накладку.

Звук работающего фильтр-насоса служил Босху прикрытием. Благодаря ему он сумел незамеченным приблизиться к Пратту футов на шесть и произнести:

– Что происходит, босс?

Пратт поспешно опустил шест пониже, чтобы Свон мог ухватиться за крюк.

– Хватайся крепче, Морис! – закричал он. – Не бойся! Все в порядке.

Свон ухватился, и Пратт принялся вытаскивать его на бортик бассейна.

– Я держу, Морис! – восклицал Пратт. – Не волнуйся!

– Вам незачем изображать спасателя на водах, – усмехнулся Босх. – Я все слышал.

Пратт перестал кричать и посмотрел вниз, на все еще болтающегося в воде Свона. Тот находился футах в трех от бортика.

– В таком случае… – сказал Пратт.

Он отпустил шест и стремительным движением завел руку назад, к поясу.

– Стоять! Не двигаться!

Это была Рейчел. Она отыскала другой проход через живую изгородь и стояла сейчас на противоположной стороне бассейна, держа Пратта под прицелом.

Пратт застыл на месте, пытаясь принять решение – выхватить оружие или нет. Босх подошел сзади и выдернул пистолет из его кармана.

– Гарри! – крикнула Рейчел. – Он у меня на мушке! Вытащи адвоката!

Свон тонул. Синий шест уходил вместе с ним под воду. Босх приблизился к краю бассейна, подхватил шест и стал тащить Свона на поверхность. Адвокат кашлял и отплевывался. Он крепко вцепился в шест, и Босх подвел его к мелкому краю бассейна. Рейчел приказала Пратту завести руки за голову.

Морис Свон оказался нагишом. Он по ступенькам поднялся из воды, одной рукой прикрывая свои сморщенные яйца, а другой безуспешно стараясь натянуть на лысину соскочивший парик. Отчаявшись выполнить последнее, он содрал его совсем и бросил на вымощенную плиткой дорожку; с мокрым шлепком тот шмякнулся на плитки. Со Свона стекала вода, он направился к кучке одежды, лежавшей возле скамьи, и принялся надевать ее – прямо как есть, на мокрое тело.

– Что здесь случилось, Морис? – спросил Босх.

– Ничего, что бы вас касалось.

– Понятно. Человек заявляется, чтобы сунуть вас в бассейн и посмотреть, как вы утонете, вероятно, собираясь представить вашу смерть как самоубийство, а вы хотите, чтобы это никого не касалось.

– Возникло небольшое разногласие, только и всего. Он просто шутил, пугая меня, а вовсе не топил.

– Означает ли это, что прежде у вас было с ним полное согласие?

– Я не отвечаю на этот вопрос.

– Зачем он так шутил?

– Я не обязан отвечать ни на какие ваши вопросы.

– Может, нам следует уйти отсюда и оставить вас дальше улаживать свое разногласие?

– Делайте что хотите.

– Знаете, что я думаю? Со смертью вашего клиента Рейнарда Уэйтса осталось лишь одно связующее звено между детективом Праттом и Гарландами. Это звено – вы. Полагаю, этот ваш компаньон пытался избавиться от лишнего звена, поскольку сам был напуган. Не окажись мы рядом, вы уже были бы на дне бассейна.

– Думайте что хотите. Но я повторяю: у нас произошло небольшое разногласие. Он проезжал мимо, когда я вышел вечером поплавать, и мы кое о чем не сошлись во взглядах.

– А я так понял, что вы не умеете плавать, Морис. Разве не это вы говорили?

– Я отказываюсь беседовать с вами, детектив. А теперь покиньте пределы моих владений.

– Нет, Морис. Одевайтесь и подходите к нам, на тот конец бассейна.

Босх отошел от адвоката, пытающегося всунуть мокрые ноги в шелковые трусы. На противоположном конце бассейна Пратт, уже скованный наручниками, сидел на бетонной скамье.

– Я не стану ничего говорить, пока не увижусь со своим адвокатом, – объявил он.

– Что ж, один есть – вон, натягивает одежду, – усмехнулся Босх. – Может, вам удастся его нанять.

– Я не отвечаю, Босх.

– Верное решение! – крикнул Свон. – Правило номер один: никогда не общайтесь с копами!

Босх посмотрел на Рейчел и чуть не рассмеялся.

– Нет, ты слышишь? Две минуты назад он пытался того парня утопить, а теперь этот недоутопленный дает ему бесплатные юридические советы.

– Причем абсолютно надежные, – подчеркнул Свон. Он шагнул к тому месту, где ждали остальные. Босх заметил, что одежда адвоката липнет к мокрому телу.

– Я не собирался его топить, – возразил Пратт. – Я пытался помочь ему. Но это единственное, что я скажу.

Босх оглядел Свона.

– Застегните «молнию», Морис, и сядьте вон там. – Он указал на скамейку.

– Не стану этого делать, – заявил Свон.

Он двинулся в сторону дома, но Босх отрезал ему путь. Потом подтолкнул адвоката к скамейке.

– Сядьте! – велел он. – Вы арестованы.

– Что?! – возмутился Свон.

– Двойное убийство. Вы оба арестованы.

Свон расхохотался, словно бы имел дело с ребенком. Теперь, одевшись, он частично обрел свою обычную заносчивость.