Эхо-парк - Майкл Коннелли

– Вы многого хотите для человека, по чьей вине погибли двое.

Босх начал мерить шагами пространство перед скамьей, пытаясь придумать способ, как запустить весь этот механизм. Появилась Рейчел. Босх посмотрел на нее и уже открыл рот, чтобы спросить, почему она оставила Свона без присмотра.

– Кодовый замок для защиты от детей, – опередив его, пояснила Рейчел. – Морис не сможет выбраться.

Босх кивнул и опять обратил внимание на Пратта.

– Я уже сказал, вы многого хотите. Что вы можете предложить взамен?

– Я с легкостью, без проблем могу сдать вам Гарландов, – с отчаянием проговорил Пратт. – Энтони отвез меня туда две недели назад и провел к месту захоронения тела девушки. А Морис Свон – его я вообще могу преподнести вам на блюдечке. Этот тип замаран и коррумпирован не меньше, чем… – Он осекся на полуслове.

– Чем вы?

Пратт опустил голову и кивнул.

Босх постарался отрешиться от всего постороннего, чтобы ясно и спокойно обдумать предложение Пратта. На руках его шефа кровь Фредди Оливаса и судебного пристава Дулана. Босх не был уверен, удастся ли ему уговорить на эту сделку прокурора. Он также не был уверен, сможет ли сам на нее пойти. Но в тот момент он был полон решимости узнать, означает ли это, что он наконец заполучит истинного убийцу Мари Жесто.

– Никаких обещаний, – заявил Гарри. – Мы отправимся поговорить с прокурором. – Он перешел к последнему важному вопросу: – Что вы скажете по поводу О'Ши и Оливаса?

– Они чисты в этом деле.

– Гарланд пожертвовал по меньшей мере двадцать пять кусков на избирательную кампанию О'Ши. Это отражено в документах.

– Он просто подстилал соломки, хотел подстраховаться на всякий случай. Если бы О'Ши стал вызывать подозрения, Томас Рекс смог бы держать его в кулаке, потому что эти пожертвования выглядели бы как взятка.

Босх ощутил острый стыд и унижение за то, что раньше подозревал О'Ши и наговорил ему всяких обидных слов.

– Это была не единственная твоя ошибка, – обронил Пратт.

– Да? Что еще?

– Ты сказал, что это я вышел к Гарландам с таким предложением. Я этого не делал. Они сами вышли на меня, Гарри.

Босх покачал головой. Он не верил Пратту. По той простой причине, что если бы Гарланды вознамерились подкупить копа, их первоначальной попыткой было бы обратиться к источнику своих проблем – то есть к Босху. Ничего подобного, однако, не произошло, и это вселило в Босха уверенность, что план был выношен и подготовлен Праттом – в его горячем желании извлечь максимум, жонглируя своей отставкой, своим вероятным разводом, своей любовницей и прочими секретами, которые могли таиться в его жизни. С этим он и явился к Гарландам. Точно так же он обратился и к Морису Свону.

– Расскажете это прокурору, – бросил Босх. – Может, он заинтересуется.

Он глянул на Рейчел, и та кивнула.

– Рейчел, ты поведешь джип со Своном. А я повезу детектива Пратта в своей машине. Хочу держать их порознь.

– Хорошая мысль.

Босх махнул рукой Пратту:

– Пойдемте!

Пратт встал и посмотрел Босху прямо в лицо:

– Гарри, прежде ты должен уяснить одну вещь.

– Какую именно?

– По замыслу никто не должен был пострадать, понимаешь? Это был идеальный план, не предполагавший никаких жертв. Это Уэйтс все испортил там, в лесу. Если бы он поступил, как ему велели, все были бы живы и довольны. Даже ты. Ты бы наконец распутал убийство Жесто. Вот как все мыслилось.

Босху потребовались немалые усилия, чтобы сдержать гнев.

– Славная сказочка, – язвительно усмехнулся он. – Все будут жить долго и счастливо. Если не считать того, что принцесса никогда не проснется, а истинный злодей уйдет безнаказанным. Продолжайте себе ее рассказывать. Может, когда-нибудь и сами в нее поверите.

Он грубо взял шефа за локоть и повел к машине.

В десять часов утра в понедельник в Эхо-парке Эйбл Пратт вышел из своей машины, пересек зеленую лужайку и приблизился к скамейке, где одиноко сидел старый господин, опираясь о трость, под сенью белокаменной Озерной Дамы. Несколько голубей облюбовали места на ее воздетых в хранительном жесте руках, а один даже угнездился на голове, но она не проявляла ни малейших признаков недовольства или усталости.

Пратт сунул в близстоящую урну сложенную газету, что нес в руках, и, опустившись на скамью возле старика, молча стал смотреть на раскинувшиеся впереди гладкие воды озера. Старик, в светло-коричневом деловом костюме, с торчащим из нагрудного кармана темно-красным носовым платком, заговорил первым:

– Я еще помню времена, когда здесь ходили колесные пароходы. Можно было вывести сюда семью в воскресный день и не опасаться, что вас застрелят какие-нибудь бандюги.

– Именно это вас тревожит, мистер Гарланд? Уличные хулиганы? Что ж, дам вам небольшую справку. Именно сейчас – безопаснейшее время суток в любой жилой округе этого города. Большинство ваших бандюг не выползают из постелей раньше полудня. Вот почему когда мы отправляемся с ордерами по их душу, то выходим рано утром. Мы всегда берем их тепленькими, прямо со сна.

Гарланд одобрительно кивнул:

– Приятно слышать. Но не это тревожит меня. Меня беспокоите вы, детектив Пратт. Наш с вами общий бизнес подошел к концу. Не ожидал, что мне придется когда-либо еще столкнуться с вами.

Пратт подался вперед и обвел глазами парк, ряды столов на противоположной стороне озера, за которыми старики играли в домино. Затем посмотрел на машины, поставленные вдоль окаймляющей парк дороги.

– А где Энтони? – спросил он.

– Он подойдет позже. Принимает меры предосторожности.

– Меры предосторожности – это хорошо.

– Мне не нравится это место, – сказал Гарланд. – Тут полно неприятных людей, включая вас. Зачем мы здесь?

– Постой! – раздался позади них голос. – Не говори больше ни слова, отец!

Неожиданно к скамье приблизился Энтони Гарланд. Он вышел из-за статуи и шагнул к расположенной близ воды скамье.

– Встаньте! – приказал он Пратту.

– Зачем?

– Я сказал: встаньте!

Пратт повиновался, а Энтони вынул из кармана блейзера маленький зонд с цифровым датчиком, похожий на волшебную палочку, и принялся водить им перед Праттом вверх и вниз: от головы до кончиков туфель.

– Что вы де…

– Если вы излучаете радиосигнал, эта штука сообщит мне.

– Отлично. Всегда хотел знать, не излучаю ли я какой-нибудь дряни. С этими девочками из Тихуаны[37]никогда нельзя быть уверенным.