Он тебя не любит(?) - Тала Тоцка

Они вышли на крыльцо, в машине за рулем уже ждал водитель.

— На кого она похожа? — спросил вдруг Арсен. — Там ни Эва, ни ты вообще не просматриваетесь.

Макару захотелось сказать какую-нибудь гадость из серии, что Ямпольского это не колышет и вообще, он там точно никак просматриваться не будет, но потом вдруг так же внезапно расхотелось.

— На мою маму, — ответил он, сжимая кулаки в карманах куртки, — только глаза мои.

Арсен бросил на него загадочный взгляд.

— Порой мы бываем удивительно слепы, ты не находишь?

Вместо ответа Макар сбежал с крыльца и распахнул дверцу машины. Но если бы он собрался сойти с ума, то тогда бы решил, что Ямпольский ему сочувствует.

***

Эва старательно вслушивалась в голоса, доносящиеся с крыльца, но так ничего и не смогла разобрать. Закрыла окно и, следуя совету Арсена, улеглась в постель, натянув одеяло до самого побородка.

Арсена? Да, Арсена, потому что называть отцом она его не могла, особенно в свете того, что он обрушил на нее за последние несколько часов. Ее до сих пор трясло, она даже пальцы переплела, чтобы унять лихорадочную дрожь.

С тех пор, как Эва себя помнила, она воспринимала отца как космонавта или героя-подводника, который уплыл-улетел от них с мамой совершать свои героические поступки, но почему-то никогда не задавалась вопросом, а почему он не возвращается?

Она и в Деда Мороза перестала верить в совсем раннем детстве после того, как трижды перед Новым годом попросила вернуть им с мамой папу. Первый раз она положила письмо в морозилку и каждый час бегала смотреть, лежит оно там или нет, и когда с утра не обнаружила, ходила счастливая целый день.

Дед Мороз проигнорировал Эву, и на следующий год она составила очень длинное письмо, где обстоятельно описала, почему ей нужен папа, даже не столько ей, сколько маме. На этот раз письмо исчезло из морозилки сразу же, и снова ее слезная просьба осталась без ответа.

Эва предприняла еще одну, последнюю попытку объяснить Деду Морозу, что если он будет упорно ее игнорировать, она просто перестанет в него верить. Новый год наступил, а папа так и не объявился, и Эва больше писать не стала. Ни писать, ни верить.

Ямпольский рассказал Эве историю их связи с Эвиной мамой, не отношений, не встреч, а именно связи, непродолжительной, поспешной и полностью им позабытой. Он не старался себя выгораживать, не пытался оправдываться, а жестко и хлестко, не выбирая выражений, излагал очередность событий, а Эва ревела, не в силах остановиться, потому что было невыносимо больно за маму. Добрую, нежную и, как она теперь понимала, безнадежно влюбленную.

Арсен ее не утешал, она сидела на кровати, обхватив себя руками, а он сидел напротив, продолжая говорить, выплескивать из себя слова, ничего не смягчая и не скрывая. Да, понравилась девушка, да, у них был секс, да, она не возражала. Оказалась девственницей? У всех бывает впервые, не стоит из этого делать трагедию.

В то время Кира училась в одном из столичных институтов и вместе с подружками-одногруппницами снимала квартиру. Стоял самый конец лета, девочки еще не съехались с каникул, а она, наоборот, никуда не уезжала, потому что устроилась на подработку в ресторан. Арсен и братки из его бригады пересеклись в этом ресторане с конкурентами, началась перестрелка, в ходе которой в живых остался он один, потому что Кира спрятала его в подсобке.

Затем они сбежали к ней домой, Арсен пробыл у Киры несколько дней, пока не улеглись волнения, и ушел, оставив на прощание самое верное и действенное напоминание о себе. Эву. Конечно, он не назвался настоящим именем.

— Я не хотел создавать ей лишних проблем, Эва, меньше знаешь, лучше спишь. Иметь ко мне какое-либо отношение на тот момент было небезопасно, я же не совсем скот, просто видел, что девочка хорошая, рядом со мной ей не место. И предохранялся, по крайней мере, так думал…

И Эва снова вытирала слезы, которые текли без остановки. Для Ямпольского Кира Казаринова была проходным эпизодом, случайным, пусть и приятным времяпрепровождением. А она влюбилась, теперь Эва понимала почему, и почему так часто вспоминала и говорила ей об отце. Арсена было сложно забыть и невозможно выбросить из головы независимо от того, сорок пять ему или двадцать три, теперь она по себе это знала.

— Почему ты Сергеевна? — помолчав, спросил Арсен.

— Мама знала, что Константин — выдуманное имя, — Эва шмыгала носом и вытирала лицо рукавом рубашки Арсена, которую надела вместо пижамы. Она пахла Арсеном, и это почему-то ее успокаивало. — Вот и дала мне свое отчество.

— Мне пришлось уехать из города, меня год не было, потом в августе вернулся и даже пришел как-то на эту квартиру, там уже жили постоянные жильцы, квартиру дважды успели перепродать, и ни о каких студентках никто понятия не имел. А я понял, что ничего о ней не знаю — ни фамилии, ни в каком институте учится, ни откуда родом.

«Это не потому, что она не говорила, а потому что ты не запомнил. Или, скорее всего, не слушал».

— Мне было три месяца, — ровным голосом сказала Эва, Арсен взглянул на нее исподлобья, сдавленно вдохнул и обхватил голову, запустив пальцы в густые темные волосы, как будто хотел вырвать их с корнем.

— Я знаю, что я урод, девочка моя, знаю, если хочешь сказать это, говори.

Но Эва сказала совсем другое.

— Это может быть совпадение, Арсен, пока нет экспертизы ДНК, нельзя быть уверенными.

Но Ямпольский выпрямился и глухо ответил, закрывая глаза ладонью.

— Нет, никаких совпадений, ты мой ребенок, Эва, ты моя, я сразу почувствовал это, как тебя увидел. Меня как прострелило. Вот только не понял причину, просто решил, что тебя надо забирать.

— Но ведь ты не вспоминал о маме, пока не увидел портрет?

— Я и тогда не сразу узнал, она повзрослела, стала такой красавицей… А вот на тех снимках, где ты клоп садиковский, там она на себя похожа, я сразу Леху в ваш город снарядил, чтобы он нарыл все о… Кире, — видно было, как нелегко Арсену произносить имя забытой им женщины.

— А кто тебе сказал, что у меня есть родимое пятно? Алексей?

— Леха? Нет, он не знает, и о моем никто не знает, Шерхан его хорошо прячет. Леша привез мне информацию о вас с мамой и твой детский альбом, он специально в твою столичную квартиру наведался. Я листать начал, а там ты маленькая с меткой моей, несколько разных фото, и я совсем обезумел. Я тебя очень напугал, девочка?

— Я подумала, ты хочешь меня… мне… в общем, отомстить за то, что я с ним… с Макаром… — как же невозможно говорить о таких вещах с человеком, который еще недавно считался мужем, а теперь должен считаться отцом!

Арсен бросил на нее совсем дикий взгляд, но смолчал. Они договорились с утра отправиться в клинику и сделать ДНК-тест, и вот тут начиналось самое интересное. Эва сама не знала, чего бы ей больше хотелось, чтобы тест показал «да, он твой отец» или «нет, он тебе никто». Только себе она могла признаться, что давно не исключала возможности, по выражению Арсена, пересмотреть условия договора.