В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Почему так получилось в действительности, что коммунисты и новые политические партии, созданные гражданами одной республики, не находили общего языка? Прежде всего потому, что появившиеся оппозиционные партии имели различное с КПСС понимание сути украинской государственности; в условиях многопартийности и разнополярности мнений они начали вести идеологическую и пропагандистскую работу друг против друга, демонстрируя нетерпимость иных мнений и взглядов. Средства массовой информации были заполнены публикациями обвинительных материалов на лидеров действующих партий, как коммунистов, так и оппозиционеров, например на Гуренко и Павлычко. Не побоюсь назвать последнего талантливым советским поэтом, песни на его стихи пела вся страна, он был заместителем председателя Союза писателей СССР. Позднее он был избран председателем Комитета по международным делам в Верховном совете УССР, народным депутатом СССР. Успешный украинский поэт, широко переводимый на русский язык, он стал одним из идейных вдохновителей Руха, стоявшим на враждебных позициях по отношению к советской власти. Павлычко, в свою очередь, называл Советский Союз не иначе, как «объединением азиатской феодальной монархии с европейским фашистским режимом», а его правительство — «национально безликим эксплуататорским центром Горбачева».

В свое время первый секретарь КПУ Шелест, заигрывая с национальной интеллигенцией, давал напутственные советы молодому Павлычко: «Говорю, ты больше на рожон не лезь, где можно — обойди, но свою принципиальную линию проводи»[2]. В 1967 году поэт на встрече с сотрудниками КГБ призывал их быть честными и правдивыми: «Обращаюсь к вам как к наилучшим биографам украинских писателей, исследователям не только нашего творчества, но и нашего «жития», писать о нас правду».

На Съезде народных депутатов СССР в Москве Дмитро Павлычко передал мне республиканскую газету со словами, сказанными, как говорится, в сердцах: «Сколько лет будете надо мной издеваться?» Орган ЦК КПУ давал обширнейшую публикацию о нем как бывшем члене молодежной бандитской сотни ОУН — УПА, имевшем винтовку и подпольную кличку.

Я заинтересовался его судьбой. Начальник 5-го управления Подгайный доложил о сохранившихся в архиве документах послевоенного времени, касающихся поэта. Я ознакомился с ними и был дважды поражен. Первый раз — жестокостью сфабрикованных НКВД обвинений в отношении Павлычко. Второй раз — содержанием клеветнических материалов, опубликованных в республиканской партийной газете. Во время учебы в восьмом классе сельской школы Дмитро вместе с большой группой девушек и юношей подвергся аресту органами НКВД по подозрению в причастности к молодежной организации ОУН — УПА. Материалы на школьников из глухого карпатского села были полностью сфальсифицированы местным отделом НКВД, чтобы показать результативность работы. Павлычко со своими товарищами незаконно содержался в заключении несколько месяцев, под физическими пытками вынужден был признать принадлежность к оуновской организации и придумать себе кличку. Он делился со мной, что приходилось признаваться во всех приписываемых грехах, чтобы только освободиться от издевательств.

Преступные действия районных сотрудников НКВД вскрылись. Фактами нарушения законности по этому делу занималась специально направленная по указанию Берии в Станиславскую (ныне Ивано-Франковскую) область московская комиссия. Виновные фальсификаторы уголовного дела (начальник отдела и оперуполномоченный) были приговорены к длительным срокам наказания, лишены офицерских званий и боевых наград, полученных ими в боях Великой Отечественной войны.

Я подготовил информацию на имя Леонида Кравчука о клеветнической кампании в республиканской прессе в отношении народного депутата СССР. Мое письмо Кравчук зачитал присутствующим на заседании президиума Верховного совета. И я увидел слезы на глазах невиновного.

Не разделяя крайнего национализма Павлычко, я реализовал его давний призыв к чекистам: исповедовать во всем правду, личностную и историческую, какой бы горькой она ни была.

Такова была незначительная горстка людей из числа творческой интеллигенции, которая через всю свою жизнь пронесла идеи борьбы за независимость украинского государства. Одни оставались верны своей идее, прошли лагеря и тюрьмы, сохранив ее идеалы, и никогда не призывали к насилию. К примеру, Вячеслав Черновил, в отличие от Александра Руцкого, с автоматом в руках не бегал.

Отбывавший наказание вместе с Черновилом известный правозащитник и писатель Владимир Осипов вспоминает, что, когда тот «стал видным политическим деятелем в самопровозглашенной Украине, я не раз и не два отличал его русофобскую позицию. Но, когда он погиб в автомобильной катастрофе, мне было искренне жаль своего солагерника. Ибо в личном плане это был честный, порядочный человек, равнодушный к деньгам и комфорту, безупречная духовная личность».

Вдумайтесь! В 1937–1938 гг. расстреляны три наркома внутренних дел Украинской ССР. Таков был сталинский метод: заменить честного человека палачом, затем привести на его место нового палача. Нарком внутренних дел Балицкий обвинялся в том, что умышленно сдерживался от наказания врагов на Украине. А вот Леплевскому уже инкриминировали укрывательство врагов непосредственно в системе НКВД. Кстати, во время следствия он признал, что его сотрудники «прихватили честных людей», чтобы показать борьбу с врагами…

«Комсомольское знамя», 28 ноября 1989 г., Киев

В годы горбачевской перестройки КГБ и другими правоохранительными органами была проведена масштабная работа по реабилитации жертв массовых сталинских репрессий. В органах государственной безопасности страны она стала занимать одно из важнейших направлений оперативно-служебной деятельности.

В 1987 году на Пленуме ЦК Коммунистической партии СССР Горбачев осудил сталинизм: «Мы знаем теперь, что политические обвинения и репрессии против деятелей партии и государства, против многих коммунистов и беспартийных, хозяйственных и военных кадров, ученых и деятелей культуры были результатом повсеместной фальсификации».

При Политбюро ЦК КПУ действовала специальная комиссия во главе с секретарем ЦК Станиславом Гуренко. Она осуществляла контроль за проведением работы по реабилитации, привлекала к этой работе ученых и общественность, осуществляла изучение архивных материалов, связанных с репрессиями, в частности, известных партийно-советских руководителей.

Сотрудники КГБ республики осознавали огромную общественно-политическую значимость реабилитации жертв тоталитарного режима, восстановления нарушенных прав граждан, обнародования всей правды о страшных преступлениях периода культа личности. Тяжелые последствия не миновали население Украинской ССР. Подлинную картину происходящего невозможно представить без приведения мрачной статистики, оценки складывавшейся реальной обстановки в те суровые дни и выяснения причин, приведших к печальному наследию. Почему в тех условиях так жестоко действовали и партийные, и карательные органы? В необходимости вернуть доброе имя всем невинно пострадавшим, исправить ошибки прошлого, выработать гарантии недопущения в будущем подобных преступлений сотрудники органов госбезопасности видели свой служебный долг. Сказанное мною — не громкие слова: среди личного состава КГБ мы действительно не имели равнодушных и безучастных к трагической судьбе части украинского народа.