Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро

Марипоса крепко зажмурила глаза и кивнула, не разжимая век.

– Но вы живы. Зачем же выдумывать еще одну ложь? Не знаю, какими причинами руководствовалась ваша мать, когда сказала Луз, что вы умерли. Наверняка причины были, и веские. Но все равно то, что она сделала, – это неправильно. Вы должны, вы обязаны не только ради Луз, но и ради себя сказать ей правду. Да, вы не знаете, как она отреагирует. В любом случае ее реакция вам неподвластна. Но себя вы сможете и обязаны держать в узде. Только так вы сумеете жить дальше. Не побоявшись взглянуть правде в глаза.

– В чем она состоит, эта правда, хотела б я знать?

– В том, что вы Марипоса Авила и что вы – человек, который был склонен к дурному, а сейчас стал на путь к физическому и нравственному выздоровлению.

Марипоса повернулась к нему спиной и стала смотреть на небольшой водопроводный кран, из которого на землю медленно сочилась вода. Это было похоже на сеанс гипноза.

– И подумайте хотя бы о лошади! Опал к вам привыкла, ждет вас… – продолжил Сэм неуступчиво. – Нельзя просто так позвонить и сообщить нам, что вы больше не будете приходить к ней. Так не положено! И не потому, что мы уж так сильно нуждаемся в вашей помощи. Мы и без вас в состоянии позаботиться о наших животных. Просто вы должны быть последовательны в своих отношениях – даже если это просто животное. Собственно, и без «даже». Может быть, перед животным мы в большем ответе, чем перед человеком, потому что животное испытывает к нам бескорыстную и абсолютную преданность. Это чувство нельзя предавать… Вы стали важной составляющей ее жизни. А она – вашей.

Но еще больше меня волнует другое. Я вижу, что вы снова вспомнили старое. Погрузились в свое одиночество, изолировались от всех. Словом, своими руками взялись сооружать лестницу туда, откуда можно начать все сначала. Уверяю вас, как только вы начнете раскручивать эту бесконечную спираль, вы своим незаурядным умом начнете искать способы, чтобы вызвать еще большее отвращение к себе самой, выискивать в своем прошлом все новые и новые проступки и провинности. В результате ваше отчаяние, ваша депрессия лишь усилятся, а кончится все тем, к чему вы и будете бессознательно стремиться все это время. Наркотики и спиртное – вот что вас ждет.

Марипоса еще пристальнее смотрела на кран, провожая взглядом каждую каплю, которая медленно накапливалась, тяжелела, немного вытягивалась – а затем вдруг срывалась с кончика и падала вниз. Вот так и с ней… Накопившаяся депрессия, достижение критической массы – и падение вниз… Как он все точно про нее понял, отрешенно размышляла она, совершенно раздавленная тем, что он сказал, и тем, что она сама понимала.

Но вот в голосе Сэма послышались ободряющие интонации. Он осторожно взял ее за подбородок.

– Вперед, Сильная Духом, – сказал он, назвав ее прозвищем, какое сам же для нее и придумал. – Вы ведь действительно сильная женщина. А потому мы справимся! Вы, я и Опал… Мы в одной связке.

Поддержка Сэма заполнила ту черную дыру, которая начала образовываться в душе Марипосы с момента, как она узнала о смерти матери. Она понимала, что с ее импульсивностью она может легко сорваться в любую минуту и снова вернуться к дурным привычкам. Когда-то мама сравнивала ее ветреный нрав с полетом бабочки. Ей тогда многое прощалось, списывалось на ее взбалмошность, порывистость чувств и прочее, прочее. Она и сама все время себя оправдывала. Ох уж это самоубийственное самооправдание!

– А как я изменилась? – вдруг вырвалось у нее.

Сэм полез в карман, достал несколько бумажных носовых платков и протянул Марипосе.

– Вы сейчас работаете в правильном направлении. И пока все идет как надо.

Марипоса взяла платки и прижала к глазам.

– Словом, я, по-вашему, не безнадежна… пока.

– Да взгляните же вы на себя со стороны, Марипоса! Вы уже кое-что сделали, чтобы прийти в себя. Например, снова пришли в свой сад. То есть вы пытаетесь делать то, что привыкли делать обычно. Не сосредотачивайте все свои мысли только на себе. И это уже верный шаг. – Сэм взял платок из ее рук и отер им слезу, медленно катившуюся у нее по щеке. – Считайте, что одной ногой вы стоите на твердой почве.

Марипоса посмотрела на него долгим взглядом. В ее глазах снова заплескалась надежда. И снова вспыхнуло доверие к этому человеку.

– Да, сегодня вам трудно. И завтра будет трудно. И послезавтра тоже. И потом еще долго будет трудно. Вы же знаете, как это бывает. Ломка никогда не бывает легкой. Но вы уже однажды, пройдя долгий путь, справились со всем.

Марипоса молча кивнула.

– А сейчас у вас есть дочь.

Как только гусеница надежно закрепляется задними ножками за шелковистую пуговичку, она может провисеть в таком J-положении много часов подряд. А внутри нее между тем уже начались необратимые химические изменения. Когда процесс формирования куколки завершается, гусеница сбрасывает с себя старую кожу. При этом она качается, изворачивается, изгибается в разные стороны. Цепко ухватившись за опору, она стряхивает с себя остатки старой кожи, которая делала ее гусеницей. Так на свет появляется куколка и начинается новый этап в жизни бабочки.

Двумя днями позже Луз, лежа на кровати в номере мотеля, с удивлением думала: как в наш век всеобщей и глобальной связи, когда люди постоянно жалуются, что их лишают возможности жить своей частной жизнью, случилось так, что она никак не может отыскать свою тетю?

Она обзвонила всех Марий, которых внесла в свой список. Некоторым дозвонилась сразу, и все, с разной степенью сочувствия, сообщили ей, что, к сожалению, они не состоят с ней в родстве. Если она попадала на автоответчик, то перезванивала потом позднее в течение дня или вечером.

Остались неохваченными лишь три адреса. Утром Луз подбросила Маргарет к ближайшему супермаркету за покупками и решила проехаться сама по всем адресам. В первом доме человек, открывший ей дверь, сообщил, что Мария Самора, проживавшая в этом доме ранее, умерла бездетной и сейчас тут живут совсем другие люди. По второму адресу она никого не обнаружила. Такое впечатление, что жильцы куда-то съехали. Третий дом тоже выглядел заброшенным, и никто из соседей ничего не слышал ни о Марии Самора, ни, как звучала ее фамилия по мужу, Гарсиа.

Луз совсем пала духом. Вернувшись в мотель, она решила утопить горе в еде: с удовольствием слопала гамбургер и запила его молочным коктейлем. Не успела она отворить дверь в свою комнату, как Серена бросилась к ней навстречу с радостным визгом.

– Ах ты, моя кнопка! Так соскучилась. – Радость собачки неожиданно подняла ей настроение. Все крохотное тельце Серены трепетало от избытка чувств, хвостом она виляла с такой скоростью, что казалось, он вот-вот оторвется и улетит. Луз готова была поклясться, что собачка, глядя на нее, улыбается. – Ты, видно, подумала, что я уехала куда-то на год. А я ведь оставила тебя всего лишь на пару часиков.

Оглядев комнату, Луз заметила на полу пакеты, их было несколько. На двух кроватях в беспорядке были разложены рубашки, брюки, шарфы. Тут же лежали и платья на вешалках. Все великолепие оттенков розового, голубого и лаванды. Маргарет крутилась у зеркала, примеряя шелковое платье цвета бордо, которое красиво облегало фигуру, подчеркивая все ее достоинства, но не выделяя их. Склонив к плечу голову, она внимательно рассматривала свое изображение, явно впечатленная тем, что показывало ей зеркало. Вот она слегка повернулась вправо… влево… Улыбка Моны Лизы играла на ее лице.