Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс

и чуть не плача давай всех загонять в салон, но руку ему на плечо – развернуть, отключить от музыки в наушниках, спасти жизнь, да что угодно – положила не она. Это был Бобо.

– Эй, нам надо… – сказал он Джейсу, для Джейса, дернув подбородком в сторону двери и дав глазами понять: дело важное.

– Ага… ага. – Глупый рот, как обычно, его не выручил.

Через минуту он уже придумал, что надо было сказать, как надо было улыбнуться, чтобы произвести впечатление на Бобо. Уже кое-что, но… в следующий раз, сказал он себе.

Пока в старших классах так оно и происходит: в следующий раз. Этих «может быть» уже набралось на хорошую башню. Но она в какой-то момент рухнет и превратится во что-то прекрасное, разве нет?

Может быть, как раз сегодня?

Света нет, от холода все жмутся друг к другу. Что за непонятная угроза бродит в бурю? Вот она, возможность: когда, если не сейчас?

– Этот смотрел? – спрашивает он Бобо, потому что они стоят рядом, пока все остальные пялятся на дверь.

– Этот?.. – спрашивает Бобо, почти не глядя на новый диск в хорошем качестве, который Джейс держит как бы небрежно, между делом, готовый тут же предать этот фильм забвению, если Бобо не клюнет, хотя «Я иду искать» – один из его новых любимчиков.

На обложке божественная Самара Уивинг в закрытом свадебном платье, а на груди – патронташ с желтыми патронами. Ни намека на улыбку, осанка жесткая, потому что… ее свадьба приказала долго жить, муж оказался и сволочью, и убийцей.

Как только появится электричество, Джейс покажет Бобо этот фильм со своим комментарием. Сначала смех, потом резня, потом тела вразнос, а дальше праведный гнев, и хочется вскочить на кушетке, победно вскинув к потолку кулак.

Он уже видит, как они уединяются в подвале. Отец Джейса наверху – надо «дать ребятам личное пространство», как он любит говорить, – хотя на самом деле бдит, Джейс это хорошо знает. Потому что как-никак это Пруфрок. Айдахо. Дикий Запад. Америка.

– Да, отпадная, – говорит Бобо, наконец удостоив обложку быстрым взглядом, а потом, после секундного раздумья, слегка целует кончики указательного и среднего пальцев – и пересылает поцелуй Самаре Уивинг, хотя она буравит его яростным взглядом.

Джейс сглатывает, звук поцелуя гремит в ушах, но губы остаются неподвижными.

Наверное, именно так Бобо отвечает на крики болельщиков: «Гол!», «Забил!».

Джейс убирает коробку обратно на верхнюю полку.

– Эй! Пошли в «Дотс»! – предлагает кто-то от кассы.

Одноклассники шелестят мимо, к следующему пункту назначения. Их дутые куртки задевают Джейса, но он едва шевелит ногами, а сам как марионетка на ветру: на лице замерзла ухмылка, голова качается взад-вперед.

«Куда один, туда все», – говорит он глубоко про себя.

Но кому? Страшиле, о котором предупреждала Синн? Снежному человеку-убийце? Злобному немецкому Санта-Клаусу? Свену из «Холодного сердца»? Так звали этого бестолкового оленя?

– Свен, – бурчит Джейс – больше для себя, проверяя, подходит имя или нет, но форма, что колышется по ту сторону стеклянной двери, на оленя из мультика не похожа.

Вместо того чтобы намертво заклеить входную дверь, Баннер проявляет инициативу и принимает решение сам (спасибо за помощь, шериф Аллен!): тащит ко входу стол для совещаний, ставит на попа, подпирает табуретами и стульями, чтобы не упал на Эдриен. Ей велено сидеть по ту сторону стойки, а Харди расположился у ее края, чтобы девочка не вышла. У Леты получилась своя выгородка по типу манежа. Детям усидеть на месте трудно, они ерзают, пусть Эдриен будет подальше от мамы.

Стол не дверь, от ветра им не отгородиться, но Баннера беспокоит не холод. Вдруг явится кто-то, у кого плохо с мозгами? Мало ли что взбредет такому в голову.

Джинджер Бейкер? Мрачный Мельник? Кто таранил камеру Фармы… на снегоходе? Но кто в здравом уме будет что-то таранить санями? Только сломаешь полозья, разобьешь лобовое стекло.

Но есть еще ратрак. Вот где, наверное, кроется истина: Лонни, оскорбленный и доведенный до бешенства, жаждущий крови, еще живой, запустил свой ратрак и решил штурмом взять камеру Фармы.

А широкие гусеницы, которые он долго подтягивал, могли вздыбить снег, будто он просто соскользнул с крыши.

Хорошо, хвалит себя Баннер. Он, как всегда, решает проблемы попроще, а не те – как весь сегодняшний день, – что ему не по зубам. Но прикол в том, что был это Лонни или нет, ничего не меняет.

Баннер подтягивает к столу еще один шкафчик на два ящика и говорит себе: хватит. Он перекатывается через стойку, поднимает Эдриен – единственное хорошее, что осталось в этом мире, – и встает на колени у стола Мэг, ближе к Лете, которая лежит в отключке, только временами чуть дергается, когда тело напоминает ей, что с ним произошло.

– Она оклемается, – говорит Харди, будто речь идет о попавшей под машину собаке, которая приползла под крылечко умирать – или все-таки зализать раны и выжить.

– Конечно, – соглашается Баннер. Потому что так и будет.

Но сколько способна вынести одна женщина? И за что ей такое дважды? И это не крылечко, даже если Лету сбил автомобиль.

– Док сделает все, что надо. – Харди словно успокаивает ребенка.

Баннер ходит с Эдриен на руках.

Утром док Уилсон был в кондиции и действовал уверенно, бесконечно глотал кофе, а пальцы делали свою работу без колебаний, будто были для нее созданы. Возможно, он даже спас Эбби Грэндлин, а она на девяносто процентов была на том свете.

Док Уилсон, если как следует не выпьет… он и сигарету к губам поднести не сможет, так будут трястись руки. То есть доку предстоит вживую повторить с Летой «Операцию», но потянет ли он?

– Вы тут раньше бутылку держали? – спрашивает Баннер у Харди, рукой прикрывая Эдриен от своего предложения. Не потому, что она поймет, о чем он – подзарядить доктора алкоголем, – просто у нее на слово «бутылка» своя реакция.

– С чем? – спрашивает Харди.

– С чем угодно. Что-нибудь крепкое.

– Хорошая мысль, – соглашается Харди. – Ночь будет долгая.

– Не для нас, – уточняет Баннер. – Ведь док… сами знаете. Ему может понадобиться.

Харди пристально смотрит на Баннера, кивает, улавливая ход его мыслей, однако бурчит:

– Рекс это не одобрит.

– Где? – все равно спрашивает Баннер.

– Нижний правый ящик.

Перехватив Эдриен, Баннер проскальзывает мимо Харди в холодный коридор – из-за чертова окна в туалете – и входит в кабинет шерифа.

Находиться здесь без босса, восседающего в своем кресле, странно и неправильно. Что делать, обстоятельства особые. Вопрос жизни и смерти.

Баннер, приподняв Эдриен, проверяет