Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Во второй половине дня 20 октября дежуривший на приемном центре радист принял экстренную радиограмму: «Окружены… Отстреливаемся… Прощайте…»

На этом связь прервалась. Навсегда.

Петсамо…

С первых дней войны в сводках, в массовой печати и в штабных документах замелькало это географическое название. Три года оно было за чертой, разделившей море и сушу фронтом. Там давно стоял неприятель.

Теперь по всему чувствовалось, что недалек тот час, когда придет сюда освобождение.

Разведчики Отряда особого назначения лучше других знали то место, но чаще думали не о нем, а о Варангере.

Если вглядеться в карту, видно, как недалеко от входа в залив Петсамо высунулась из воды каменная громадина, высоким горбом торчащая над фьордом. Это мыс Крестовый.

Первопроходцы назвали его так, видимо, потому, что он перекрещивает собой Печенгскую губу, которая тут делает крутой изгиб к западу, образуя широкую и спокойную бухту.

В военные годы немцы соорудили тут крепкий узел обороны: батарею дальнобойных береговых орудий, чтобы в горло залива не посмел сунуться ни один корабль, зенитно-противокатерную, которой можно отбивать атаки самолетов на Лиинахамари, и малую противодесантную. Кроме того, в каменных двориках разместили малокалиберные пушки, пулеметные огневые точки.

Если смотреть сверху, кажется, будто кто-то огромным циркулем вычертил на поляне большими окружностями полдесятка бетонированных двориков, диаметр каждого около двадцати метров. В четырех чашах на монолитных фундаментах находились орудия, а в пятой — пункт управления с дальномером, приборами, узлом связи.

Вся оконечность мыса Крестового напоминала ощетинившегося ежа. Через эту укрепленную позицию практически было немыслимо прорваться с моря в залив. В штабе Северного флота знали только о том, что на Крестовом находится мощная противокорабельная батарея, об остальных информации не было.

В первых числах октября привычным путем через Мотовский залив отряд перешел на катерах в Озерко. Ему предоставили временные землянки невдалеке от причалов. Командование на этот раз ужесточило порядок несения службы, у ребят почти не было возможности навестить соседей, сходить в клуб, в недальний медсанбат.

Как-то под вечер из штаба Северного оборонительного района вернулись Леонов и Гузненков и объявили приказ собираться в боевой поход.

Проводить отряд пришел на причал член Военного совета флота вице-адмирал Николаев, человек большой сердечной щедрости. Он любил приходить в маленький отряд разведчиков в дни радостные, награждал отличившихся, был участлив в горестях, разбирался в неудачах, распекал за провинности, наказывал за погрешности. Всякое в жизни бывало. Приезжал часто без видимого повода, по-дружески говорил в матросской столовой: «Заехал к вам на огонек». Ему наливали, как и всем, в зеленую эмалированную кружку «наркомовские» сто граммов, предлагали обычную еду. За обедом завязывался душевный разговор.

И на этот раз, прощаясь с отрядом, он сказал, что командующий приготовил разведчикам задание наивысшей сложности: береговые батареи, преграждающие вход во вражеский порт, должны умолкнуть.

— Вы называетесь Отрядом особого назначения. Поэтому и задание вам поставлено особое. От его выполнения многое будет зависеть. Вы не однажды удачно выбирались из тяжелейших испытаний, командование и на этот раз верит в вас. Вы будете не одни, помогать вам будут и фронт, и флот. Желаю вам удачи. До скорой встречи.

Как позже написал в своих мемуарах адмирал Головко, операция эта «выносилась за скобки», ее готовили в строжайшей тайне, даже выходившие вместе с отрядом в десант командиры частей не знали цели этого похода. Очень немногие в штабе флота да командир разведчиков были посвящены, куда и зачем они посылаются.

Немецкое командование не предполагало, что советские десантники дерзнут высадиться на причалы порта в глубине Девкиной заводи, поэтому с моря оно считало себя неуязвимым. В худшем случае предполагалась атака с суши, от Мустатунтури или Петсамо.

Малый десант сел на катера с отдельного пирса, остальные десантники его не видели. Два «малых охотника» и торпедный катер приняли на борт сводный отряд. Командовал звеном катеров старший лейтенант Борис Лях, старый боевой друг флотских разведчиков. Это он глубокой осенью 1942 года на свой страх и риск пробился к вражескому берегу и выручил из неминуемой беды остатки Отряда особого назначения, вырвавшегося из окружения.

Едва успели сгуститься сумерки, как по всему южному побережью Рыбачьего, на перешейке к Среднему, из укрытий, из-под маскировочных сетей, из землянок выползли и зашевелились тысячи людей, потянулись к берегу, к причалам. Это изготовилась в десант бригада морской пехоты, батальоны и роты из оборонительного района. Одни шли на причал в Озерках, им плыть через Мотовский залив на побережье от Титовки до Пикшуева. Бригада подтягивалась на посадку в Большую Волоковую, в Пумманки. Значит, ей десант уготовлен с западной стороны либо через Малую Волоковую между Мустатунтури и заливом Петсамо-вуоно.

Невелик перешеек со Среднего на материк, в нем всего шесть километров, да вдоль него протянули хребет Мустатунтури. Это крепкий орешек, за три года немцы возвели здесь жесткую оборону.

Ударом сбоку, с моря, со стороны губы Малой Волоковой можно помочь штурмующим Мустатунтури, заставить немцев оглянуться назад, драться там, где они не предполагали.

Под покровом темноты отошли от пирса. Позади остались Пумманки, причалы, у которых швартуются катера, землянки, где отряд по соседству с катерниками прожил две зимы.

Катера шли Варангер-фьордом, старательно прячась от чужого глаза и уха: моторы были переведены на подводный выхлоп, сигнальные огни погашены, радиопередатчики молчали. И погода была как будто с десантниками заодно: мела пурга, снежные заряды нахлобучивали серую мглу на катера. Только с суши временами шарили по небу и морю прожекторы да взлетали осветительные ракеты.

Короткое время перехода промелькнуло мгновением. Вплотную подошли к камням, бурлящим прибоем, выбросили трапы. Концы их чуть не дотянулись до береговой кромки, плюхнулись в воду. Матросы-катерники сбежали по ним и, стоя по колено в воде, на руках удерживали сходню, помогали разведчикам быстрее скатиться на сушу. Ребята перемахнули через борт, ссыпались по доскам, едва касаясь балясин. Кое-кого сполоснуло накатной волной, кто-то поскользнулся на обкатанных валунах, загремел о них навешенными железками. Без малого две сотни разведчиков высадились на берег.

Возле воды остановились на короткое время, подтянули поклажу, поправили оружие, оделись в белые маскировочные халаты, разобрались в походный порядок.

В отряде издавна предпочитали полагаться лишь на себя, на свои силы, не рассчитывать на приданных по случаю, не слишком надеяться на тех, кого не знали, с кем не тренировались вместе. Не раз случались неудачи, если отряд с кем-то соединяли.