Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина

Я уже много говорил об ее импульсивности и неразборчивости в выборе слов и манер и о том, что она могла вести разговоры часами, если ей это позволяли, о таких пустяках, на которые человек с более флегматичным (не говоря уже о более философском) складом ума вообще вряд ли обратил бы внимание. Но следует не забывать, что почти каждый раз обращение к ее интеллекту философа немедленно переключало течение ее мысли в другое русло. И тогда точно также часами она могла открывать перед любым благодарным слушателем свои бесконечные запасы сведений о восточной религии и мифологии, о тонкой метафизике индуистского и буддийского символизма или о самой эзотерической доктрине».

Разговоры на подобные темы теребили любознательную душу Синнета, возбуждали воображение и профессиональный интерес. «Именно через… знакомство с госпожой Блаватской, – говорил он, – я приобрел некоторый опыт, связанный с оккультизмом… Первый вопрос, ответ на который мне был необходим, – это действительно ли госпожа Блаватская обладала, как я слышал, способностью производить феномены?»

Однажды он спросил у Елены, не возьмется ли она доставить Братьям его письмо, в котором он изложил бы свои мысли.

Подобное желание было смело и практически неисполнимо, так как он знал, что Братья недоступны. Елена взялась ему помочь, но сказала, что за успех не ручается. Синнет тут же написал письмо, адресовав его «Неведомому Брату», отдал ей и стал ждать, что за этим последует.

Елена принялась за поиски Брата, который согласился бы на такого рода общение. К кому бы она ни обращалась, все отказывались. Через некоторое время ее психологический телеграф, наконец, получил благосклонный ответ одного из Братьев, которым оказался не кто иной, как сам Учитель Кут-Хуми. Но, прежде чем согласиться, он хотел с Еленой переговорить.

После Америки Елена Петровна не видела Учителя Кут-Хуми. И вот он в первый раз после последнего ее приезда в Индию появился перед ней – все тот же голос, тот же иконописный лик, все та же стройная высокая фигура. Только показалось, что его голос стал еще нежнее, а лицо – еще тоньше и прозрачней. Учитель долго беседовал с Еленой, спрашивал о Синнете и, в конце концов, согласился прочитать его письмо.

Елена ответила Синнету, что ответ будет. Тот был счастлив.

За первым его письмом последовало следующее, потом еще одно – так у Спинета завязалась обширная переписка с гималайскими адептами объемом в тысяча триста страниц, которая теперь хранится в Британской библиотеке.

Спинет задавал адептам множество интересующих его вопросов, на которые получил от Махатмы Кут-Хуми исчерпывающие ответы. Например, Спинет никак не мог понять, почему знания, которыми обладают индийские Махатмы, передаются частями, на что Учитель Кут-Хуми ему ответил:

«Каждой эпохе присуща своя система ценностей, свое мировоззрение, вкусы и стремления, темперамент и характер. Свое религиозное и философское восприятие реальности, своя идеология… Как правило, мы считаем важным то, к чему привыкли, и придерживаемся той системы взглядов, в которой воспитаны и которая поэтому кажется нам нормальной и естественной.

Знание может передаваться лишь постепенно; и некоторые из высочайших тайн – если их все-таки сформулироеатъ, даже для вашего подготовленного уха, – могут прозвучать как бессмысленная тарабарщина… Оккультная наука – это не та наука, в которой тайны можно передать сразу, путем письменного или даже устного сообщения. Если бы это было так, то «Братьям» оставалось бы только издать руководство по этой науке, чтобы обучать ей в школах наподобие грамматики. Обычное заблуждение людей – что мы старательно окружаем себя и наши силы тайной, что мы желаем сохранить наше знание для себя, и самовольно, «без всякой на то причины и намеренно», отказываемся передавать его. Истина же в том, что пока неофит не достиг состояния, необходимого для той степени Озарения, на какую он способен и имеет право, большинство Тайн, если не все они, – несообщаемы. Восприимчивость должна быть равной желанию наставить. Озарение должно прийти изнутри».

16 декабря 1882 года в Теософском обществе был устроен праздник по случаю переезда из Бомбея в новую резиденцию в Адьяре, пригороде южной окраины Мадраса. Там для Общества был куплен по подписке дом, который стал и остается до сих пор штаб-квартирой Теософского общества в Индии. Адьяр назван по имени реки Адьяр, которая протекает мимо здания, омывая широкий двор позади него. Удобное и просторное здание, расположенное на большом участке земли, было построено из кирпича и цемента, выкрашено в белый цвет, кроме некоторых комнат, возвышающихся над крышей. Границей перед зданием служила большая роща. Позади дома протекала река, а с другой стороны шла главная дорога, ведущая из Мадраса. Между домом и главной дорогой росло множество деревьев манго, которые давали щедрую тень, покрывая раскидистыми ветвями все пространство между стволами.

Верхние помещения здания отвели под апартаменты госпожи Блаватской. Комната Дамодара находилась наверху здания, в башне, туда можно было подняться по узкой лестнице. Нижний этаж, под крышей, служил задней частью середины здания, там располагался офис журнала «Теософ».

Одной из этих только что отстроенных комнат было предназначено стать личным святилищем госпожи Блаватской. Елена обращала особо пристальное внимание на отделку висячего шкафчика, который посвящался исключительно ее общению с Махатмами. На нем был изображен знак алтаря. Здесь она собиралась хранить свои оккультные сокровища, два небольших портрета Махатм и еще кое-какие мелочи. Назначение этого специального приемного покоя было ясным для каждого, кто был знаком с теорией оккультных феноменов. Это место содержалось в чистоте от всякого магнетизма, кроме необходимого для материализации и разматериализации писем.

Пять лет провела Елена Петровна в Индии в напряженной работе. Много сил отнимал журнал «Теософ», в каждый номер которого она помещала статьи, требующие времени и сил для подготовки. Дамодар служил ей секретарем, а полковник Олкотт теперь занимался только делами Теософского общества. В это время Елена начала работать над новым грандиозным научно-философским исследованием под названием «Тайная доктрина». Пока труд состоял из отдельных статей, не связанных общей темой, которые она печатала в своем «Теософе». Ее Учителя, как и раньше, принимали непосредственное участие в ее работе, посылая ей научный материал своим особым телеграфом.

Время от времени они по разным поводам посещали ее. Один из таких визитов описал полковник Олкотт:

«Нарасимхулу Четти и я сидели на стульях довольно близко к госпоже Блаватской, овевая ее и ведя беседу между собой, так чтобы ее постепенно склонило ко сну… Внезапно госпожа Б. вздрогнула и провозгласила: "Я чувствую Его (Махатму Морию) ". Она отдала нам строгое распоряжение, чтобы мы оставались на своих местах и не шумели… Потом она попросила нас обоих дать ей руки, и взяла каждого из нас за правую руку. Прошло не более двух минут, и мы увидели, как Он вошел через стеклянную дверь спальни госпожи Б. и приблизился к ней Он стоял прямо напротив госпожи Б. – на расстоянии не более длины руки от нас. Мы находились по эту сторону кровати, Он – по другую. Его обычное длинное белое одеяние, особенный тюрбан длинные черные волосы, спадающие на широкие плечи, и длинная борода – все это, как обычно, производило живописное и глубокое впечатление. Он вытянул руку и провел ею дважды над головой госпожи Б. Затем она вытянула свою руку, которая прошла через Его руку, – факт, который доказывает, что мы наблюдали майяви рупу (тело иллюзии). Но все было настолько ясным и четким, что производило такое же впечатление, как и физическое тело. Она немедленно взяла письмо из Его руки. Оно чуть помялось, издав при этом звук. Затем Он помахал руками нам, прошел несколько шагов, так же неслышно и неощутимо, как прежде, и исчез! Потом госпожа Б. подала письмо мне, поскольку оно предназначалось для меня».