Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - Марио Борегар

Итоговый анализ достаточно хорошо объяснял роль официальной церкви, но почти не объяснял роль, которую белые христиане американского Юга сыграли в отмене сегрегации в США в 60-х годах XX века, не объяснял четыре дня религиозных шествий на Филиппинах, где в 1986 году был свергнут Маркос, а также экуменические демонстрации, положившие конец режиму Чаушеску в Румынии в 1989 году[590]. И даже, если уж на то пошло, без объяснений остался конфликт между инвесторами-католиками и компанией Dupont в связи с экологическими вопросами в 2006 году. Все эти события происходят из элемента «Д» в аббревиатуре РДМО – «духовности». Зачастую духовность берет начало в чьем-то мистическом опыте, или элементе «М».

Как говорит социолог религии Питер Бергер, теория секуляризации гласит, что «модернизация неизбежно ведет к упадку религии как в сообществе, так и в умах отдельно взятых людей»[591]. Бергер признает, что его ранние работы опирались на эти взгляды, но сейчас он считает, что ошибался:

Как правило, религии, акцент в которых был сделан на духовности, пережили модернизацию, хотя отчуждение от материалистской науки оказалось неизбежным. Важная причина – распространенность РДМО. Материалистские гипотезы, каким бы признанием они не пользовались в научных кругах, не дают надлежащего объяснения подобному опыту. К примеру, в недавно опубликованной статье в журнале Medical Hypotheses (2005), говорится, что мистический опыт в горах объясняется дефицитом кислорода и социальной изоляцией[593]. Остается лишь гадать, чем объяснят авторы мистический опыт в пустынях, на берегах рек, в монастырях или в переполненных поездах.

Как известно, мистики не в состоянии найти слова, чтобы объяснить, что они испытывают. Вероятно, этого и следовало ожидать. Если бы все вокруг были дальтониками, как бы вы объяснили им, что такое «красный»? Безусловно, вы могли бы перечислить, что означает этот цвет – «яркость», «любовь», «насилие», «стоп!», «сексуальность», «мир животных», «опасность», «смерть», «искушение», и т. п. И конечно, ваши слушатели отвергли бы эти объяснения как туманные и противоречивые. Они намекнули бы, что, наверное, вам только кажется, что вы видите красный цвет. Психологи легко нашли бы объяснение вашему поведению: вы позволяете себе испытывать чувства, которые в остальных случаях не решаетесь даже признать, а тем более выразить, убеждая себя, что вы видите несуществующий цвет.

Естественно, скоро вами овладело бы сильное раздражение. Если бы только ваши слушатели могли увидеть красный, хоть на несколько мгновений, явные противоречия вашего языка сразу улетучились бы! Они бы поняли, каким образом часть цветового спектра может вызывать неоднозначные чувства и в то же время сохранять конкретные свойства. А пока для этого недостаточно никаких вербальных объяснений.

Все источники подтверждают, что эта проблема особенно остро встает перед мистиками при попытке описать мистическое сознание. Но как предупреждает Андерхилл, многие мистики умеют изъясняться внятно, значит, только рады повторять попытки объяснения. В сущности, эти объяснения могут стать частью проблемы:

Рудольф Отто, автор труда «Священное» (1917), вслед за Андерхилл и Джеймсом всерьез воспринимавший мистический опыт, предполагал, что выбранные мистиками слова лучше всего рассматривать как идеограммы, а не карты; и действительно, буквальное восприятие слов мистиков нередко приводит к бесполезной теологической полемике[597].