Карл Ругер. Боец - Макс Мах

Солнце садилось позади крепости, и огромное пятно тени медленно надвигалось на идущий к берегу корабль. А Карл стоял на носовом возвышении когга, смотрел на плывущую по морю тень и думал о том, что вот замыкается и еще один круг его странной жизни. Он снова пришел во Флору морем, но, хотя это случилось во второй раз, Карл видел восточное побережье принципата впервые.

Во, один из старейших портов обитаемого мира и самый восточный из городов Флорианского принципата, стоял на реке Великой, вернее, на берегу лимана, образовавшегося в устье Сквира – северного рукава Великой. Сама река, широкая и полноводная, являлась главной дорогой, связывавшей побережье со столицей, расположенной в ста шестидесяти лигах от Во, и внутренними провинциями. Разумеется, река была судоходна, как и несколько ее больших притоков, но устье Великой представляло собой природную крепость, надежно защищавшую путь в глубь континента. Через заболоченную, заросшую камышами дельту Великой парусному кораблю и даже галере было не пройти. Это огромное пространство целиком принадлежало птицам и водоплавающей живности. Тут и там среди узких илистых протоков и бескрайнего камышового моря торчали скалистые острова, порой довольно большие, поросшие лесом и даже населенные, но людей, несмотря на обилие рыбы и зверья, жило здесь мало, а передвигаться можно было только на лодке, да и то лишь хорошо зная эти места.

Зато Сквир, отрывавшийся от основного русла примерно в двадцати лигах от побережья и уходивший значительно севернее, дельты не образовывал, а впадал в широкий и достаточно глубокий лиман, отделенный от моря узкой косой – клинком Кашуги, как называли ее в этих местах с давних пор. Морская цитадель как раз и была построена на косе и защищала единственный проход в лиман, а значит, и в порт Во. Тот же, кто желал попасть во Флору, должен был миновать войянскую крепость и плыть дальше по Сквиру до острова Шай, где через Крепостную узость попадал в главное русло Великой и шел затем против течения (на веслах или канатах) до Флорианского моря – огромного озера, из которого, собственно, и вытекала река. Ну а сама Флора располагалась на южном берегу озера, между устьями двух рек: судоходной Медведицы и несудоходной Суллы. Впрочем, «Коршуну» туда было все равно не доплыть.

9

Пройти засветло судоходным каналом «Коршун» не успел, и они провели ночь на якорной стоянке в тени западного бастиона, но зато на рассвете следующего дня когг капитана Грига беспрепятственно вошел в войянский лиман и уже через час ошвартовался в порту города Во. Чтобы двигаться дальше, Карлу нужна была теперь галера, но долго искать ее не пришлось. Все хлопоты взял на себя неулыбчивый и неразговорчивый, но зато обстоятельный и надежный Нестор Григ, прихвативший с собой на берег и Августа Лешака, которого позвал не столько по деловой необходимости, сколько из уважения к Карлу.

Мужчины отсутствовали часа четыре, но уже через час около сходней «Коршуна» объявились посланные ими трактирные слуги, которые доставили на борт хорошее красное вино и свежие продукты. Так что Карл и его спутники тут же воспользовались оказией и устроили небольшой импровизированный пир, расположившись прямо на прогретых солнцем досках настила кормового возвышения, и просидели там до самого возвращения Нестора и Августа.

Как оказалось, следуя полученным еще несколько лет назад инструкциям, Нестор прежде всего переговорил с капитаном порта, и сразу после этого – невиданная поспешность, если быть справедливым, – был удостоен личной аудиенции у губернатора провинции Во барона Стойи. Последний, по словам присутствовавшего при разговоре Августа, был разочарован тем обстоятельством, что не сможет лично встретиться с «приболевшим в дороге» лордом Ругером, но тем не менее выразил готовность выполнить возложенные на него герцогом Александром обязанности наилучшим образом. На деле это означало, что отправляющаяся завтра на рассвете во Флору быстроходная галера непременно примет на борт и лорда Карла, и, разумеется, всех его друзей, даже если ради этого придется оставить на берегу нескольких флорианских купцов с их людьми и срочными грузами.

Интересно, подумал внимательно слушавший отчет Нестора Карл, что все это должно означать и в какие игры играет старик Людо?

Он уже понял, что Табачник зря времени не терял и власть свою использовал с присущими ему энергией и волей, но вот какова была его цель, Карл пока не знал. Он лишь отметил для себя, что, судя по многим признакам, прошедшие с их последней встречи годы стали для принципата Флоры временем больших перемен. В порту царили деловитый порядок и невиданная в этих местах дисциплина. Стражников было, пожалуй, слишком много, но они отличались опрятным видом и выправкой и, главное, никому не мешали. Глядя на них с борта когга, Карл еще не решил, стоило ли жалеть патриархальную Флору, какой она ему запомнилась, или, напротив, надо было радоваться произошедшим изменениям. В конце концов, прибыв в Во, он лишь надкусил пирог, вкус которого мог еще измениться, когда дело дойдет до начинки. Так что, по-видимому, стоило воздержаться от поспешных выводов и подождать, пока они прибудут во Флору и он встретится с Людо.

Карл сделал глоток вина – оно было терпким и чуть горьковатым – и, слегка прикрыв веки, как если бы смаковал теперь вино, которое на самом деле ему не нравилось, осторожно обвел взглядом всю собравшуюся на палубе компанию. Боги свидетели, находясь в здравом уме и твердой памяти, он вряд ли собрал бы всех этих людей вместе и уж тем более не повел за собой неизвестно куда и зачем. Впрочем, верным было и обратное. Если присутствие здесь Деборы он мог – вернее, надеялся, что может, – объяснить, то мотивы всех остальных должны были быть весьма нетривиальны. Такими, насколько он знал, они и были, хотя всего Карл, естественно, не ведал. Но, с другой стороны, отчего он должен был дивиться решению Виктории или Ивана, если и сам принял решение плыть во Флору не просто быстро, а так быстро, что теперь, когда он уже находился во Флоре, дух захватывало, глядючи назад. А ведь ничего еще толком не началось, все только начиналось.

На самом деле Карл подозревал, что, не окажись он в Сдоме и не сложись обстоятельства так, как они в конце концов сложились, он вряд ли откликнулся бы на отправленное в никуда письмо Табачника. Но Кости Судьбы начали изменять мир еще до рокового двенадцатого броска, и Карл не мог теперь со всей определенностью сказать, к добру или злу оказался вовлечен в таинственные игры Судьбы. Однако дело было сделано, кости брошены, и он уже находился здесь, во Флоре, и все остальные, втянутые в возникший вокруг него водоворот событий, тоже были здесь, став – хотели они того или нет – его людьми, за которых Карл теперь должен был нести ответ. Пенять на Судьбу он был не намерен и сожалеть о случившемся тоже, потому что, как бы он ни относился ко всему остальному, встреча с Деборой стоила любых усилий и любого труда. Она стоила подвига, и Карл был готов совершать его ежедневно, только бы эти бездонные серые глаза всегда смотрели на него с тем же сиянием любви, как смотрели они на него сейчас.

1