Дочь фараона - Георг Эберс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 136
Перейти на страницу:

С заискивающей лаской она погладила щеки старика, положила свои цветы в его загорелую руку и спросила его:

– Любишь ты меня, Сабас?

– О, госпожа! – воскликнул старик, прижимая к своим губам край платья царевны.

– Я верю тебе, старичок, и хочу доказать, что доверяю моему старому, верному Сабасу. Спрячь эти цветы и поспеши во дворец царя. Скажи, что ты несешь плоды для стола. Возле караульни бессмертных находятся в заключении мой бедный брат Бартия и Дарий, сын благородного Гистаспа. Позаботься о том, чтобы обоим тотчас же – слышишь? – тотчас же были переданы эти цветы с искренним приветствием от меня.

– Стража не допустит меня к узникам!

– Возьми эти кольца и всунь их стражам в руку. Несчастным нельзя же запрещать наслаждаться цветами.

– Я попытаюсь.

– Я знала, что ты любишь меня, добрый Сабас. Теперь живо иди и возвращайся скорей!

Старик удалился так поспешно, как только мог. Атосса задумчиво смотрела ему вслед и шептала:

– Теперь оба они будут знать, что я любила их до самого их конца. Роза значит: «я люблю тебя», а вечно зеленый кипарис значит: «вечно и неизменно».

Через час воротился старик и принес поспешившей к нему навстречу царевне любимое кольцо Бартии, а от Дария – индийский платок, смоченный кровью.

С полными слез глазами Атосса приняла эти дары из рук садовника; затем, предаваясь дорогим ее сердцу воспоминаниям, села под широковетвистым платановым деревом и, прижимая оба подарка к своим губам, прошептала:

– Кольцо Бартии значит, что он вспоминает обо мне; кровью напитанный платок Дария свидетельствует, что он готов пролить за меня кровь своего сердца!

При этих словах Атосса улыбнулась и с этой минуты, думая о судьбе своих друзей, могла плакать хотя горько, но тихо.

Через несколько часов после того посланец Креза возвестил женщинам царского дома, что невинность Бартии и его друзей доказана и что Нитетис тоже оправдана.

Кассандана тотчас же послала в висячие сады пригласить к ней Нитетис.

Атосса, необузданная в радости так же, как и в горе, бросилась навстречу носилкам своей подруги и перебегала от одной из своих служанок к другой, крича: «Все невинны, все, все возвращены нам!»

Когда же, наконец, носилки ее подруги приблизились, когда она увидела в них свою бледную как смерть любимицу, то она разразилась рыданиями, бросилась к Нитетис на шею и осыпала ее ласками и поцелуями до тех пор, пока не заметила, что колени освобожденной девушки трясутся и что она нуждается в более сильной опоре, чем ее слабые руки.

Египтянка в обмороке была принесена в покои матери царя. Когда она снова открыла глаза, то ее мраморно-бледная голова покоилась на груди слепой; на своем лбу она чувствовала теплые губы Атоссы, а Камбис, явившийся на призыв своей матери, стоял у ее постели.

В смущении и страхе смотрела Нитетис на тех, кого более всего любила. Наконец она узнала всех их поодиночке, провела ладонью по своему бледному лбу, как будто желая сбросить с него покрывало, улыбнулась дружески каждому отдельному лицу и затем снова закрыла глаза. Она вообразила, что добрая Исида послала ей приятные грезы, и старалась удержать их всеми силами своей души.

Тогда Атосса со страстной нежностью произнесла ее имя. Нитетис снова открыла глаза и снова встретила те же полные любви взгляды, о которых она думала, что видела их во сне. Да, это были они: Атосса, Кассандана, ее вторая мать, и не разгневанный царь, а человек, которого она любила. Он тоже теперь раскрыл губы и вскричал, причем его суровый повелительный взгляд смягчился до выражения мольбы о милости:

– Нитетис, проснись! Ты не должна, не можешь быть виновной!

Она тихо пошевельнула головой с радостным выражением отрицания, и по ее прекрасным чертам, подобно дыханию молодой весны на розовых кустах, пробежала очаровательная улыбка.

– Она невиновна, клянусь Митрой; она не может быть виновна! – повторял Камбис и, не обращая внимания на присутствовавших, бросился перед Нитетис на колени.

К больной подошел персидский врач и натер ей виски священным благовонным маслом, между тем как глазной врач Небенхари, бормоча заклинания и качая головой, пощупал ее пульс и подал ей лекарство из своей походной аптеки. Теперь к ней возвратилось полное сознание и она, приподнявшись с усилием и ответив на выражения любви со стороны Атоссы и Кассанданы, сказала, повернувшись к царю:

– Как мог ты, царь, думать обо мне таким образом?

В этих словах не было никакого упрека, они звучали только огорчением, и Камбис отвечал на них тихой просьбой:

– Извини меня.

Кассандана ласковым взглядом своих слепых глаз поблагодарила сына за признание им своей вины и сказала:

– И я тоже, дочь моя, имею нужду в твоем прощении.

– А я никогда не сомневалась в тебе! – вскричала Атосса с гордостью, целуя свою подругу в губы.

– Твое письмо к Бартии поколебало мою веру в твою невинность, – прибавила мать Камбиса.

– И, однако же, все было так просто и естественно, – отвечала Нитетис. – Вот, матушка, возьми это письмо, полученное мной из Египта. Пусть переведет его тебе Крез. Оно объяснит тебе все. Может быть, я была неосторожна. Пусть сообщит тебе твоя мать все необходимое, – прибавила она, обращаясь к царю. – Прошу тебя, не смейся над моей бедной, больной сестрой. Когда египтянка любит, она не может забыть своей любви. Мне так страшно! Дело идет к концу. Последние часы были так ужасны! Грозный смертный приговор, который прочел мне этот ужасный человек, Богес, заставил меня прибегнуть к яду. Ах, мое сердце!

С этими словами она упала на грудь старухи. Небенхари бросился к больной, влил ей в рот снова несколько капель лекарства и воскликнул:

– Я так и думал! Она приняла яд и наверное умрет, если даже ее смерть и будет отсрочена на несколько дней этим противоядием.

Камбис стоял возле него, бледный и оцепенелый, следя за всеми его движениями, между тем как Атосса обливала слезами лоб своей подруги.

– Пусть принесут молока и мой большой ящик с лекарствами, – приказал глазной врач. – Призовите также служанок, чтобы перенести ее отсюда, так как прежде всего ей нужно спокойствие.

Атосса поспешила в соседнюю комнату, а Камбис спросил персидского врача, не глядя на него:

– Есть ли какое-нибудь спасение?

– Яд, принятый ею, имеет своим последствием неизбежную смерть.

Когда царь услышал эти слова, он оттолкнул врача от больной и вскричал:

– Она должна жить! Я приказываю это! Сюда, евнух! Созвать всех врачей в Вавилоне, всех жрецов и мобедов[82]. Она будет жить, слышите, она должна жить. Я приказываю это – я, царь!

1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 136
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?