Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин

различаясь в деталях. Каков главный образ? Я-Экхарт открыл глаза, быстро вызвал на экран текстовый файл вчерашнего видения. Кивнул сам себе – так и есть. Предыдущий файл подтвердил догадку. Окружение менялось, но неизменным оставалось главное послание.

Хохочущий мертвец-кукловод. Гигантская мертвая тварь со слепыми бельмами и растянутым в злой улыбке ртом. От искривленных, тронутых разложением пальцев тянутся нити, на которых дергаются послушные его воле люди. Их пальцы тоже тянут за нити, заставляя плясать тех, кто находится на другом их конце.

Сложилось. Все окончательно сложилось. Действия епископа Франко вступили в ту фазу, когда обратить их становится практически невозможно. Да и нужно ли? Ведь второй по значимости иерарх Церкви делает это на благо всему миру. Может ли он ошибаться? Говорит ли ему его пророк о своих видениях? Принимает ли тот их в расчет?

– Не князьям мирским служит сердце мое. Не даров их взыщет душа моя. Господу одному подчинено сердце мое. Дар Его уже в душе моей.

Строки из трактата человека, жившего семь сотен лет назад и носящего такое же имя, Экхарт-я произнес без пыла и рвения. Просто перебрал обкатанные постоянным повторением слова, как камни четок, отполированные частыми прикосновениями. И кивнул – все верно. Не князьям. Не иерархам. Господу, и только ему.

Пусть владыки Церкви строят планы, опираясь на дар подобных мне. Пусть плетут интриги, забыв истинное предназначение пастырей. Пусть возводят пророков, сделавшихся марионетками, на Святой престол, давно уже утративший последнюю святость. Мне эти игры неинтересны, ибо предсказуемы и примитивны. Я знаю, что надлежит сделать. И сделаю.

Разрушив последние сомнения, я поднялся. Нажал на кнопку подле двери и спустя минуту протягивал для поцелуя руку брату-иезуиту. Невысокому и хрупкому, но полному внутренней силы и с горящими верой глазами. Верному сторожу, никогда не спящему псу. Преданному лишь одному человеку – мне, Экхарту. Который сделал его таким. И ушло на это четыре года.

– Ты отправишься на восток, Стефан. Ты найдешь одного человека.

Мой голос хрипл, как всегда бывает, когда говорит человек, предпочитающий молчать.

– Да, пророк. Кто он?

– Наш брат. Ты получишь все сведения о нем часом позже, – говорю я.

Их я еще сам не знаю. Нужно покопаться в файлах, найти пересекающиеся линии. Пока есть только лицо. И еще знание, что у него странные фиолетовые пульсары.

– Хорошо. Что надлежит сделать с этим человеком?

– Убить. И сделать это так, чтобы вина пала на язычников.

Иезуит склонил голову. Ни капли сомнения, ни крохи интереса. Пророк повелел – он сделает. Это его служение.

– Как скоро я отправляюсь?

– Сегодня. Как только я соберу для тебя все сведения.

– Ждать ли вмешательства?

Экхарт-я задумался. Точнее, прикрыв глаза, перебирал видения. И найдя нужное, кивнул. В этот момент самолет попал в воздушную яму, и меня-Экхарта слегка тряхнуло.

– Это возможно. В этот узел сходится множество нитей. Я подготовлю для тебя имена и ключевые места.

– Что надлежит делать с теми, кто может помешать?

– Старайся не увеличивать количество жертв сверх необходимого. Сейчас ступай и соберись в путь.

Когда посланник моей воли ушел, Экхарт-я вновь вернулся к ноутбуку. Раскрыл каскадом множество документов и погрузился в их изучение. Меня мало трогала неизбежная смерть брата по вере, да и других людей тоже. Душа бессмертна – какой прок волноваться о смертном ее вместилище?

А вот что это была за тряска на ровном месте?..

– Игорь, есть пара минут?

Самойлов тронул меня за плечо, и глаза мои – не Экхарта – открылись. Я словно бы и не спал, но отчетливо помнил каждую деталь своего сна. Что это за хрень, прости, была? Монах, видения? У меня тихо, незаметно ни для кого, течет крыша?

– Глеб, давай минут через десять, а? Посиди с остальными, мне нужно одну мысль записать.

Едва следователь отошел, я схватился за ручку и прямо на обратной стороне документов стал записывать свой сон. Почему-то это казалось самым важным делом в жизни.

Глава 4. «Новый путь»

Едва только шасси нашего борта коснулись посадочной полосы аэропорта Гуанчжоу, а встроенный минский блок связи смартфона поймал местную сеть, я набрал князя. Разница во времени составляла всего один час, так что беспокоиться о том, что Поярков спит, не стоило.

– Николай Олегович, мы долетели.

– Я рад. Что-то еще?

Выкупил меня по голосу на раз! Впрочем, я и не думал ничего скрывать.

– У меня был сон. Или видение. Или черт его знает что вообще!

– За языком следи. – Князь в своем репертуаре. Сам может и матом выругаться, но тебе и безобидных словечек в речь добавить нельзя. – Давай толком.

И я как мог подробно, благо все подробности были пусть и сумбурно, но записаны, рассказал ему про майстера Экхарта. Про то, как я был майстером Экхартом.

На другом конце линии достаточно долго царило молчание. Затем голос князя выдал:

– Черт!

Чего мне стоило не поддеть «дядьку», никто никогда не узнает.

Еще минуту я слушал, как в трех с половиной тысячах километров от меня владетель земли Амурской бормочет что-то неразборчивое. Вроде бы он с кем-то говорил, но так, чтобы я не слышал, о чем именно. Видимо, ладонью микрофон прикрыл – как и большая часть людей старшего поколения, он и не предполагал, что микрофон можно отключить нажатием иконки.

Затем шумы прекратились, и четкий голос Пояркова сообщил:

– Если повторится – записывай. Во всех подробностях. Старайся ничего не упускать. Любые оттенки смыслов. Ты понял меня?

– Понял.

Я был немного обескуражен тоном князя. Мой рассказ его не просто взволновал – практически лишил душевного равновесия. Чувствовалось, что не повышает голоса он только по многолетней привычке держать себя в руках.

– Хорошо. Завтра к тебе вылетит… человек. Я постараюсь, чтобы завтра. Встретят его без тебя, я со Снегиревым все решу. Ты слушаешь все, что он тебе говорит, и исполняешь без споров. Понял меня?

– Да понял я, понял! – уже заводясь, ответил я.

Что его так переполошило? Кого он сюда отправляет? Что происходит?

– По своим задачам работаешь без изменений. Только – это важно – старайся не оставаться один. Пусть всегда кто-то рядом будет. Ну все, до связи.

Прежде чем Поярков нажал на отбой, я услышал еще одну его фразу. Адресованную не мне, а кому-то стоящему рядом. Которая окончательно вогнала меня в ступор.

– Пифия, ты представляешь? Но как же не вовремя!

Убирая трубку в карман пиджака, я заметил, что мои спутники очень внимательно на меня смотрят. Как на диковинного зверя.

– У меня рога на лбу выросли?

Все дружно замотали головами. Слишком дружно. До меня дошло, что я, хоть и находился в хвостовой части салона, говорил с князем слишком громко. И команда, скорее всего, слышала каждое мое слово! Вот блин!

– Ну, тогда собираем вещи – и на выход! У нас куча дел!

Василий все же набрал чрезмерно много вещей. Размышляя о своем, я смотрел, как он пытается уложить чемоданы и сумки в огромный багажник посольского лимузина.