Самый лучший папа - Мейв Бинчи

Фэйт вымыла тарелки и немного прибралась.

Мойра втащила Лизу в комнату и усадила на стул.

— Отчасти это и моя вина. Мы много выпили у Эннио, а потом пошли на вечеринку к Антону.

— Ага, понимаю, — заявил Ноэль.

— Ничего, все будет в порядке, — сказала Фэйт, держа безжизненную руку Лизы.

— Кстати, Мойра, меня зовут Фэйт. Я — знакомая Ноэля и Лизы по колледжу.

— Здравствуйте.

Мойра вела себя неприветливо и почти грубо. По какой-то причине она вдруг приревновала Лизу. Никто не винил ее за то, что она напилась. Здесь был ее дом, где ее ждали. Даже малышка тянула ручонки к Лизе, которая бессильно обмякла на стуле. Случись нечто подобное с Мойрой, ей пришлось бы возвращаться в пустую квартиру. Создавалось впечатление, что весь остальной мир разобрался в своих отношениях с окружающими, тогда как она, Мойра, безнадежно в них запуталась и осталась в одиночестве.

Она резко развернулась и выскочила за дверь. Лиза глубоко вздохнула.

— Я ничего ей не сказала, — сообщила она.

— Я знаю, — отозвался Ноэль.

— Ты сделала все в лучшем виде, — попыталась успокоить ее Фэйт.

— Хорошо. Я рада, что все кончилось, — заплетающимся языком пробормотала Лиза.

Она начала соскальзывать со стула, но они успели подхватить ее, прежде чем она повалилась на пол.

— Когда я думаю о том, — вдруг заговорила она напряженным голосом, — и вспоминаю, как сказала тебе, Ноэль, что будет ужасно, если ты начнешь пить… а потом пошла и напилась сама…

— Это не имеет значения, Лиза. Завтра ты почувствуешь себя хорошо, — сказал Ноэль. — И ты все здорово сделала, когда отвлекла Мойру. Выше всяких похвал.

— Давай лучше поможем Лизе лечь в постель.

Фэйт сделала вид, будто сегодняшний вечер выдался вполне обычным и ничем не отличался от других…

Лиззи вернулась домой и с удивлением застала у себя целую толпу народа. Ее сестра Джеральдина; дочь Кэти и ее супруг, Том Фитер. Тут же крутились и близнецы, а телефон звонил, не переставая, — это наяривали родственники из Чикаго и Австралии. Присутствующие дружно готовили чай, а Марко принес целый поднос пирожных.

— Матти очень расстроится оттого, что пропустил такое зрелище, — вырвалось у Лиззи, и собравшиеся вдруг стали резко отворачиваться и смотреть в сторону, чтобы она не успела заметить их скорбные лица.

В конце концов, они уговорили ее пойти к себе и постараться заснуть. В гостиной было не протолкнуться. Кэйт поднялась с матерью наверх и попыталась как-нибудь приободрить ее.

— В Святой Бригитте чудесные врачи, мам, так что не волнуйся ты так. Джеральдина только что рассказывала нам, что они способны буквально творить чудеса. Они моментально поставят папу на ноги.

— Мне кажется, он очень болен, — отозвалась Лиззи.

— Но он попал в хорошие руки и в хорошее место, — в двадцатый уже, наверное, раз возразила Кэти.

— Он бы предпочел находиться в собственном доме, — в тридцатый уже, наверное, раз ответила Лиззи.

— Он скоро вернется сюда, мам. А вот тебе надо лечь и отдохнуть, чтобы быть свежей и полной сил, когда он действительно вернется. Ты же спишь на ходу.

Это сработало. Лиззи шагнула к кровати, и Кэти достала заранее приготовленную ночную рубашку. Мать показалась ей маленькой и хрупкой, и Кэти спросила себя, выдержит ли она то, что ждет ее впереди.

Мод сообщила, что Динго готов, если потребуется, отвезти их куда нужно в любое время дня и ночи.

Марко выдавил:

— Мне очень жаль твоего деда. Бог даст, он поправится.

— Вот именно, если Бог даст, — заметил Саймон, когда Мод прочла ему текстовое сообщение.

— Думаю, он повторяет эти слова машинально.

— Подобно тому, как Лиззи говорит «ДБ», — согласился Саймон.

— Да. Я помню, что так говорила и мама, вот только поначалу она все время норовила сказать «БД», — отозвалась Мод. — А папа снова и снова объяснял ей, что ДБ означает «Deo volente[11]», но мама только кивала и опять повторяла «БД».

Саймон и Мод очень редко вспоминали родителей, которые отказались от них, когда они были еще совсем маленькими. Их дом был здесь. А Матти был тем мужчиной, которого они любили всей душой, Матти, а не их элегантного папашу, отправившегося на поиски счастья за тридевять земель. А Лиззи стала для них матерью. Их настоящая мать была субтильной и слабохарактерной женщиной, витавшей в облаках и имевшей смутное представление о реальном мире. Услышь они о том, что кто-либо из биологических родителей скончался, они испытали бы лишь мимолетное сожаление, и только. А вот известие о том, что Матти умирает, стало для них ударом в спину.

Сестра Ита О’Мира смотрела на лежащего на больничной койке мужчину. Он был очень плох. Все, что она могла сделать для него, — это неустанно наблюдать и стараться сделать так, чтобы он не чувствовал излишнего дискомфорта.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Ита, мистер Скарлетт.

— Зовите меня Матти, — попросил он.

— Договорились. Итак, Матти, что я могу для вас сделать? Хотите чашку чая?

— Да, с удовольствием. Вы не могли бы присесть и поговорить со мной немного?

— Могла бы, и с удовольствием сделаю это. Сегодня вечером у нас не слишком много работы.

— Ита, видите ли, вы меня совсем не знаете.

— Верно, но я всегда могу узнать вас получше, — предположила она.

— Нет, я не это имею в виду. Мне нужен кто-либо, кто меня совсем не знает.

— Вот как?

— С незнакомым человеком легче разговаривать. Вот скажите мне — я скоро умру?

Ите уже задавали этот вопрос. И ответить на него было нелегко.

— Вы же знаете, что серьезно больны, и что болезнь ваша находится на той стадии, когда все, что мы можем для вас сделать, — это не причинять вам излишней боли. Но сегодня вечером вы не умрете.

— Хорошо. Но эта ночь уже не за горами, как вы думаете?

— Вам осталось недолго, Матти, но я бы сказала, вы успеете привести свои дела в порядок. — Ита постаралась подбодрить его. — Хотите, чтобы я кого-нибудь позвала?

— Откуда вы знаете, что я хочу привести свои дела в порядок? — спросил он.

— Так все себя ведут, особенно, в первую свою ночь в больнице. Они хотят произнести речь, поговорить с адвокатом и еще со многими людьми. А потом, когда выписываются, забывают обо всех своих намерениях.

Матти впился в нее взглядом.