Спасательная шлюпка. Чума из космоса - Гарри Гаррисон

– Аварийная лестница, – проговорил Ясумура. – Проходит через весь корабль.

Ступеньки этой лестницы были освещены лишь крошечными трубчатыми лампами. Люди спускались по спирали, все глубже проникая в корабельные недра.

Через открытые двери, через пробитые наспех отверстия в шахту проникали все новые кабели, и вот их уже больше десятка змеится по ступенькам. За очередным поворотом лестница кончилась, там все кабели, сойдясь в один толстенный, уходили в дверной проем.

– Что здесь? – спросил генерал. – На этом ярусе?

Морща лоб, Ясумура рассмотрел нарисованный по трафарету номер на стене, потом посчитал на пальцах. Судя по лицу, он был озадачен.

– Вообще-то, здесь ничего не должно быть, кроме пустых баков, – проговорил инженер. – Нижние ярусы предназначены для топлива, а оно израсходовано в полете.

Осторожно перебравшись через паутину проводов, люди вошли в дверь и очутились перед белой стеной, в которую уходили кабели.

– Это тоже не предусмотрено конструкцией, – сообщил Ясумура.

Здесь было холодно. Сэм шагнул вперед и провел стволом автомата; посыпались мелкие белые кристаллы. От заиндевелой стенки бака к корпусу корабля шли массивные, грубо сделанные балочные фермы. Над отверстием для кабелей был прикреплен самого обыкновенного вида телевизиофонный аппарат.

– И его здесь быть не должно, – сказал Ясумура. – Мы не сочли нужным протягивать сюда линию. И вообще, аппарат выключен…

Врач подошел и нажал на кнопку, но экран не засветился.

– Не хочешь со мной разговаривать? А придется.

Сэм дал спутникам знак отойти и, не дожидаясь, когда его остановят или хотя бы поймут намерение, полоснул очередью по узлу кабелей. Пули с визгом отрикошетировали, успев перерубить два провода.

Зажужжал видеофон, засветился экран. С него на людей смотрел юпитерианин.

Громоздкий «Перикл» погружался в вихрящиеся газовые потоки Юпитера, сражаясь с плотностью атмосферы, хваткой гравитации и даже с собственной массой. Яростно завывая, его атаковали чудовищные ветры, норовили сбить с расчетного курса, но чуткие приборы моментально фиксировали любые изменения параметров и предупреждали компьютер. Атомный двигатель с ревом выбрасывал в нужную сторону раскаленную струю, компенсационным импульсом стабилизировал продвижение корабля, не давал ему сорваться в неуправляемое падение. В густой как суп атмосфере, которую сжимала гравитация втрое больше земной, трещали молнии, по металлической шкуре «Перикла» хлестали метановые и аммиачные дожди.

Но ни малейший отзвук бушевавших снаружи стихий не доносился до центрального поста. Здесь царил деловитый покой, лишь изредка нарушаемый далеким свистом воздушного клапана, или шорохом одежды сидящего в глубоком кресле пилота, или тихой короткой фразой, обращенной к соседу. Толстый глухой борт отгораживал экипаж не только от звуков. Что-то увидеть позволяли крошечные иллюминаторы, в настоящий момент закрытые шторками, и видеоэкран, на котором лишь клубились и вихрились темные газовые массы. Куда более содержательную информацию можно было считывать с дисплеев радара, высотомера, датчика скорости.

Корабль снижался.

– Пока никаких заметных отклонений от курса, – сообщил коммандер Ранд, штурман. – Садимся аккурат на серединку айсберга.

Этот высокий блондин с добрым лицом казался слишком молодым для флотского воинского звания коммандера. Но свою должность он получил по праву, досконально освоив секреты космической навигации.

Он тщательно, с абсолютной точностью запрограммировал эту посадку. Сидеть и наблюдать – вот и все, что теперь от него требовалось.

– Зря ты называешь Риф айсбергом, – с датской неспешной аккуратностью выговаривая слова, упрекнул его второй пилот Вике. – Он изо льда, но это не тот лед, что у нас на Земле, а газ, уплотненный до невероятной твердости. Как показывает радиозондирование, это действительно прочный объект, на который мы можем безбоязненно опуститься…

– Ветер – около ста миль в час, – сказал капитан Брэмли. – А что с воздухом?

– Сто пятьдесят ниже нуля, – ответил Ранд. – Лишь на несколько градусов теплее, чем Риф. Мы почти на месте.

Готовые к любой неожиданности, они молча следили за показаниями приборов. Но все шло гладко. Снова и снова взгляд пробегал по испещренным приборами консолям, задерживаясь лишь на дисплее траектории. Там по белой курсовой линии в направлении выпуклого Рифа скользила красная капля, отмечающая позицию «Перикла». Именно благодаря своему контуру на дисплее возвышенность получила такое название. Наверняка во всепланетном океане жидкого и твердого газа хватало и других «рифов», но земляне их не искали, поскольку не имели лишних радиозондов. Этот же Риф был обнаружен одним из первых радаров на реактивной тяге, его координаты удалось определить со всей необходимой точностью. Разумеется, пилоты допускали, что объект может оказаться всего лишь льдиной, плавающей по бескрайним морям, но через десять часов, когда «Перикл» совершил полный оборот вокруг Юпитера, Риф находился на том самом месте, где его обнаружили. И тогда он был взят под непрестанное наблюдение с орбиты. Как только радарные наблюдения подтвердили, что он прочно сидит на поверхности планеты, к нему отправились новые ракеты-зонды.

И вот теперь к этой точке приближался «Перикл». Из дюз били плазменные струи, замедляя продвижение громадного корабля почти до полной остановки. На его борту чудовищная сила вдавливала людей в противоперегрузочные кресла. Тем временем радар обшаривал своими лучами поверхность внизу, компьютер искал наиболее ровное место. Выстрелили горизонтальные дюзы, сдвинули «Перикл» вбок на нужное расстояние. Маршевые двигатели повысили мощность, струи огня вгрызались в лед, вздымали облака пара, и тот моментально замерзал, превращался в снег, уносимый вечным ветром. Наконец гора металла практически застыла над поверхностью, скорость снижения упала до нескольких дюймов в секунду. При соприкосновении с землей корабль содрогнулся и заскрежетал, а когда выключились двигатели, в него вцепилась гравитация Юпитера.

Под этим огромным грузом конструкция застонала, затрещала, но выдержала. «Перикл» благополучно совершил посадку.

– Такое ощущение, будто мы все еще тормозим. – Ранд, преодолевая боль, выбрался из кресла.

Капитан Брэмли ничего на это не ответил, пока не подверг визуальной проверке все посты и не перекинулся парой слов с находившимися там людьми. Это не заняло и трех минут – штатный состав корабля был невелик, сорок один человек, причем только треть экипажа участвовала, да и то лишь косвенно, в управлении полностью автоматизированными системами.

– Мы не разбились при посадке, никто не получил травм. – Капитан снова утонул в кресле. – Трудновато будет жить при трех g.

– Неделю как-нибудь выдержим, – ответил на это Ранд.

И тут приборные панели взбесились.

Это был беспрецедентный, не предусмотренный никакими инструкциями случай. За наносекунды компьютер перебрал все готовые решения, но тщетно. Одна за другой на пульте вспыхивали красные лампочки – банки памяти не содержали нужного ответа. За дело взялись бортинженеры, они тестировали и чистили контуры, пытались найти и исправить ошибку, прежде чем разразится катастрофа. Экстренные проверки показали, что корпус цел и внутрь не проникает инопланетный воздух. Мало-помалу люди успокоились и приступили к более тщательному анализу ситуации.