Мерцание во тьме - Стейси Уиллингхэм

вглядываюсь в собственное отражение, пытаясь отделить реальность от воображения, тогда от сейчас. Я так боялась увидеть это в глазах своего жениха, изо всех сил пыталась месяц за месяцем избегнуть такого момента. И вот он наконец наступил.

Первый намек на беспокойство — не за меня, но за мой рассудок.

Жалость, испуг.

— Я не убивал свою сестру, — медленно произносит Патрик. — Я ее спас.

Глава 45

Эрл Бриггс пил бурбон «Джим Бим». Всегда чуть теплый оттого, что открытая бутылка стояла на столе в гостиной, и лучи солнца из окон преломлялись в ней, словно в окаменевшем янтаре. Всегда из высоких стаканов, наполняя их до краев. Губы его от этого вечно поблескивали, словно бензиновая лужа, а от дыхания пахло чем-то медицинским. Приторно-сладковатым, словно от подтаявшей на солнце ириски.

— Я всегда умел определять время суток по количеству жидкости в бутылке, — говорит Патрик, опускаясь на диван и глядя в пол. В обычное время я подошла бы к нему, обвила рукой. Провела ногтем по коже между лопатками. В обычное время. Сейчас я просто стою на месте. — Я начал относиться к ней как к песочным часам. Сначала сосуд полный, потом содержимое постепенно исчезает. Когда он опустеет, всем лучше держаться подальше.

Хотя мой отец очевидным образом был одержим собственными демонами, алкоголь в их число не входил. Я смутно припоминаю, как он открывал себе слабоалкогольное пиво, проработав денек во дворе. Дескать, запотевшая бутылочка — лучшее средство от потной спины. Крепкие напитки он употреблял очень редко, лишь по особым случаям. Кажется, лучше б уж пьянствовал. У каждого свои пороки; иные, подвыпив, смолят одну сигарету за другой, а Дик Дэвис вот убивал. Хотя нет, все было не так. Ему для насилия никакие химические стимулянты не требовались. Так я этого его демона понять и не смогла.

— Он не один уже год на маму руку поднимал, — говорит Патрик. — По любому поводу. Из-за каждой мелочи готов был начать.

Я вспоминаю о синяке у Дианы под глазом, о ее руках, похожих на хорошо отбитый бифштекс. Мужа зовут Эрл. И характер у него еще тот.

— Я не мог понять, отчего она от него не уйдет. Просто не заберет нас и не уйдет. Она не пыталась. И мы вроде как научились лавировать. Я и Софи. Держать дистанцию, ходить на цыпочках. Пока однажды я не вернулся из школы домой…

Вид у Патрика такой, словно ему физически больно, словно у него камень в глотке застрял. Он изо всех сил зажмуривается, потом смотрит на меня.

— Хлоя, он ее избил до полусмерти. Собственную дочь. И это еще не самое страшное. Мама за нее не вступилась.

Я даю волю воображению: Патрик, совсем юный, семнадцатилетний, возвращается из школы домой с рюкзаком на плече, а навстречу ему из входной двери плывут уже знакомые рыдания. Он входит внутрь, в заполненную табачным дымом комнату. Но вместо привычной сцены видит свою мать склонившейся над кухонной раковиной в надежде, что хлещущая из крана вода заглушит, утопит звуки.

— Боже, я ведь пытался ее заставить… Хоть как-то встать на защиту. Но она ни во что не вмешивалась. Наверное, решила, что уж лучше пусть Софи, чем ее. Если честно, думаю, она даже облегчение почувствовала.

Я представляю себе, как Патрик бежит через комнату мимо мусорных куч, облезлой кошки и разбросанных по полу окурков. Как ломится в запертую дверь, но никто не обращает внимания на его крики. Как кидается обратно в кухню, хватает за руку мать. СДЕЛАЙ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! Представляю охватившую его панику, такую же, которую испытала сама, когда вбежала в родительскую спальню, где рядом со шкафом валялась почти совсем мертвая мама, больше похожая на выпавшую из корзины с грязным бельем кучу одежды. Купер смотрит на нее. И ничего не делает. Понимание, что теперь мы предоставлены сами себе.

— Тогда я и осознал, что ей нужно уйти из дома. Причем сама она этого не сделала бы, если б я ее не вытащил. Постепенно превратилась бы в такую же маму. Если бы осталась в живых.

Я позволяю себе сделать шажок в его сторону — лишь один. Похоже, Патрик не замечает этого — он весь погружен в собственные воспоминания, которые льются сейчас через край. Мы с ним поменялись ролями.

— Я слышал про твоего отца в Бро-Бридже, откуда и почерпнул идею. Вдохновение. Сделать так, чтобы она исчезла.

Спрятанная у него на полке статья, фото моего отца.

ИМЯ СЕРИЙНОГО УБИЙЦЫ ИЗ БРО-БРИДЖА — РИЧАРД ДЭВИС. ТЕЛА ТАК И НЕ ОБНАРУЖЕНЫ

— После школы она зашла к подружке и не вернулась. Родители до следующего вечера даже и не хватились. Двадцать четыре часа ее не было… и хоть бы что. — Патрик машет рукой — дескать, ерунда какая. — Я ждал, пока они что-нибудь скажут. Просто сидел и ждал, чтобы они заметили. В полицию позвонили или хоть что-то. Но нет. А ей было всего тринадцать… — Он качает головой, словно все еще не веря. — Мать подружки на следующий вечер позвонила, той, у которой Софи была в гостях, — по-моему, она учебники там оставила, поскольку знала, что они ей уже ни к чему. Только тогда они и поняли. Чужие родители раньше заметили, чем собственные. Ну и все тогда решили, что с ней случилось то же самое, что и с другими девочками. Что ее тоже похитили.

Я представляю себе изображение Софи в обшарпанном телевизоре — обычно такие держат на кухне, но там его водрузили в гостиной на складной столик. На экране вспыхивает тот самый школьный портрет, ее единственный портрет. Диана смотрит на Патрика, который молча улыбается в уголке, поскольку знает правду.

— И где же она? — спрашиваю я. — Раз она все еще жива…

— Хаттисберг, штат Миссисипи, — произносит Патрик преувеличенно звонко, словно заблудившийся водитель, читающий название на карте. — Кирпичный домик с зелеными ставнями. Если случается ехать мимо, я обязательно ее навещаю.

Я закрываю глаза. Я видела это название на одном из чеков. Хаттисберг, Миссисипи. Закусочная «У Рикки». Один куриный салат, один чизбургер средней прожарки. Два бокала вина. Двадцать процентов чаевых.

— С ней все в порядке, Хлоя. Она жива. И в безопасности. Мне только это и было нужно.

Концы начинают сходиться с концами, хотя и совершенно не так, как я ожидала. Но я все еще не знаю, можно ли полностью ему верить. Поскольку осталось еще столько необъясненного…

— Почему ты мне не рассказал?

— Я собирался. — Я стараюсь не обращать внимания на его умоляющий тон,