Год и один день - Мэриан Эдвардс

— Алек, что ты делаешь? — Она смущенно покосилась на руки мужа, лежавшие у нее на животе.

— Я должен помочь тебе, Бриттани, — ответил Алек. — Наш ребенок оказался на редкость упрямым.

— Похоже, он пошел в родителей. — На искусанных до крови губах Бриттани появилась слабая улыбка.

Король наклонился вперед.

— Бриттани, послушай, что я тебе скажу.

— Это ты, господин? — удивилась Бриттани. — Как ты здесь оказался?

— Да, я, — подтвердил Эдгар. — Надеюсь, я заслужу право быть крестным отцом.

— Не беспокойся, дочка. — Энгус коснулся ее плеча.

— Отец? — На лице Бриттани проступило смущение. — Должно быть, мои дела совсем плохи, раз ты приехал.

— Не так уж плохи, дочка, — возразил Энгус, — просто здесь не обойтись без Мактавишей.

Губы Бриттани тронула горькая усмешка.

— В Шотландии столько самонадеянных людей, что остается только удивляться, как это весь мир еще не у наших ног…

Боль не дала ей договорить.

— Тужься, миледи, тужься. Помоги ей, Кэмпбелл!

Голос повивальной бабки звучал ласково, когда она обращалась к Бриттани, но требовательно и резко, когда она раздавала приказы остальным.

— Приподними ее за плечи, Мактавиш, — скомандовала она.

Бриттани тонко вскрикнула, и Эдгар принялся декламировать поэму о битве северных кланов. Алек бросил на друга укоризненный взгляд: для данного случая тема была явно неподходящей.

Когда боль отступила, повивальная бабка подняла глаза.

— При следующих схватках появится головка.

Из груди Бриттани вырвался отчаянный крик. Алеку казалось, что муки жены передались ему. Напряжение достигло предела, и он почувствовал, как что-то двинулось у него под пальцами.

— Дави сильнее, лэрд, если хочешь увидеть своего ребенка, — раздался взволнованный голос повитухи.

Лоб Алека заливал пот. Он чувствовал, что ребенок двинулся вперед. Бриттани громко закричала, и этот звук, словно лезвие кинжала, пронзил его насквозь. Алек посмотрел на Бриттани. Увидев любимые черты, искаженные болью, он похолодел от ужаса. Крик затих, сменившись тихими стонами. Алек увидел, как из закрытых глаз текут слезы.

— Кэмпбелл! Дело еще не сделано. Дави сильнее, а не то твоя леди умрет.

Догадавшись по лицу Бриттани, что боль вернулась, Алек выполнил наставления повитухи.

Наконец ребенок появился на свет. Его жалобные крики наполнили комнату.

Подняв глаза, Алек увидел, что по лицу Энгуса, смотревшего прямо перед собой невидящим взором, струятся слезы. Алека охватил страх. Бриттани не должна умереть. Голоса присутствующих слились в неразличимый хор, он слышал отчетливо только голос повитухи, раздающей приказания.

Он повернулся и стал вглядываться в обескровленное лицо Бриттани. Нежно держа в руках ее голову, он легко касался пальцами ее бледной кожи.

— Не оставляй меня, мой маленький воин. Я так люблю тебя, что не могу без тебя жить.

Чья-то рука успокаивающе коснулась его плеча, но все его внимание было приковано к Бриттани.

Дрогнув, ее веки открылись. Самые прекрасные глаза, которые он когда-либо видел, смотрели на него с невыразимой нежностью, и вся его любовь устремилась к ней навстречу. Они смотрели друг на друга и безмолвно делились своей радостью, благоговением перед чудом, свидетелями которого они только что стали.

Он наклонился и нежно поцеловал Бриттани.

— Алек… — прошептала она, когда Дженнифер положила ребенка рядом с ней и поцеловала мягкие, как пух, волосы младенца.

— У тебя родился сын, Алек, — сказала Дженнифер.

— Иан, — прошептала Бриттани, закрывая глаза.

Алек взял ребенка с кровати. Держа младенца на руках, он не сводил затуманенных слезами глаз с лица жены. Он был до глубины души растроган тем, что, следуя шотландской традиции, она назвала их ребенка в честь отца Алека.

— Лорд Уэнтворд, у тебя родился правнук, — торжественно провозгласила леди Юнис, врываясь во временные казармы, где жили его люди во время полевых учений.

Глядя в его не знающие жалости глаза, от которых ничего не могло укрыться, леди Юнис прикидывала, правильное ли она приняла решение. После заточения в монастырь у нее не оставалось другого выбора. Тогда Эдгар схватил ее просто по подозрению в том, что она украла страницу из церковной книги. В качестве награды за помощь в борьбе против Серебристого Лиса он обещал выдать ее за одного из своих лэр-дов.

Боже! В монастыре было несладко, но изнывать от тоски в захудалом замке и терпеть варварский северный климат было бы просто невыносимо. Она не хотела жить в Шотландии и не могла вернуться в Англию. Оставалась единственная надежда — Франция. И только Уэнтворд мог помочь ей оказаться там.

— Через неделю прибудут мои войска, — сказал Уэнтворд. — Я поручу тебе важное дело. И постарайся оправдать мое доверие, леди Юнис, ибо в отличие от Эдгара я отправлю тебя не в монастырь, а в могилу.

Юнис поспешно кивнула:

— Моей наградой будет Франция. — Увидев зловещее выражение глаз лорда Уэнтворда, она вздрогнула.

— Франция… — холодно усмехнулся лорд. — Если ты будешь верно мне служить, моя награда изумит даже тебя.

— Чего ты хочешь? — Леди Юнис насторожилась. Она всегда боялась мужских посулов.

— Я хочу, чтобы ровно через неделю ты отправилась прогуляться верхом с лордом Кэмпбеллом. До западной гряды холмов.

— Какое отношение это может иметь к твоему правнуку? — спросила Юнис, не успевая следить за ходом его мыслей.

— Юнис, позволь думать другим. Ум не относится к числу твоих достоинств.

Юнис недовольно повела плечами, но не произнесла ни слова. Серебристый Лис провел пальцем по ее щеке.

— Чего хочет от тебя Эдгар?

— Он хочет, чтобы я отправила тебе послание о Бриттани и ребенке. По-моему, он хочет, чтобы ты поверил, что ребенок умер.

Уэнтворд рассмеялся:

— Меня однажды уже провели, но это было в первый и последний раз. Теперь возвращайся в замок. Я не хочу, чтобы твое отсутствие было замечено.

Юнис направилась к двери, хотя ей было неприятно поворачиваться спиной к этому человеку. Ее страх имел под собой основание. Сейчас она была нужна Уэнтворду. Но внутренний голос нашептывал: что будет, когда Серебристый Лис перестанет в тебе нуждаться?

Алек сидел за большим столом, положив на него ноги. Обед унесли, но собравшиеся продолжали праздновать рождение его сына.

— Ты видел, как свирепо мой крестник посмотрел на меня? — восторгался Эдгар. — У мальца все задатки воина.

— А как же иначе? — Алек поднял одну бровь. — После всех этих военных историй, которые ты рассказывал Бриттани во время родов. Меня удивляет, как это он покинул утробу, не испустив военного клича.