Исповедь зеленого пламени - Наталия Мазова

— Бочонок красного — это вещь, — заметил другой черный. — А гитара-то зачем?

— Так в этом-то вся и соль! — Снэйкр вздохнул с облегчением — судя по всему, черные ничего не знали о том, что сейчас творится в Бронзовом Покое. — Заденет она за балку, струны звякнут — и все, проиграла, скинут ее с перекрытий.

— Хм-м… А ловко придумано! — восхитился первый. — Можно нам тоже посмотреть?

— Знаете что, ребятки… Если хотите, чтоб от вас польза была, последите с той стороны, чтоб патруль не появился, а появится — попробуйте уболтать, чтоб, будучи при исполнении, не испортили все. Нам-то самим не с руки, нам за Лоти следить надо.

— Ладно. Только уговор — вино распиваем впятером!

— Заметано! — ухмыльнулся Снэйкр.

— Ну ты даешь! — восхитился Тэль-Арно, когда черные скрылись за углом. — Это ж надо было так их!..

— Это я с перепугу, — мрачно бросил Снэйкр, проверяя, легко ли ходит в ножнах меч. — Хорошо, что обошлось без драки — кровь и трупы нам сейчас совсем ни к чему.

Тем временем Лоти уже протискивалась в слуховое окошко. Если бы действительно был спор, она бы выиграла его — струны не звякнули…

Долгий-долгий проигрыш, он уже истомил меня, кружится голова, и я почти не осознаю, когда вступает этот рвущий душу, знакомо бесплотный голос:

Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук,

Ваша поступь легка — шаг с мыска на каблук…

Танец, снова танец… Снова полупризрачное кружение масок среди черных мраморных стен, и два застывших Нездешних лика — оправленный в медь и оправленный в серебро — сливаются как по заказу… Я изрядный танцор, прикоснитесь же, лаийи — я выйду! Вот только я не лаийи, и не в моих силах прикоснуться…

Слова… я не слежу их, я в том состоянии, в каком можно только танцевать, — но я знаю, что прикована к столбу, все, что я могу — тряхнуть головой, разметав волосы, и я плачу, плачу… о, как мучительна и блаженна эта жажда небытия, особенно сейчас, в проигрыше между куплетами, и кружится, кружится мир вокруг прикованной меня, и с ласковой укоризной — глаза в глаза — тот, кому я сказала «vade retro» и кто теперь потерян навеки. Я знаю, что буду теперь умирать долго, долго, видя перед собой лишь это немыслимо прекрасное лицо и этот все понимающий взгляд, но уже никогда не ступлю в круг рядом с ним… Так умирал Лугхад, так буду умирать я — века, вечность…

И не вздумайте дернуть крест-накрест рукой —

Вам же нравится пропасть, так рвитесь за мной…

Он убьет меня, уже почти убил… Так мне и надо — я сама взрастила в себе зерно своей гибели, отвергнув, но не сумев отречься от желаний… Снова проигрыш — боги мои, какая пытка… нет, я не буду умирать века — я умру прямо сейчас из-за невозможности вторить музыке движеньем, взорвусь, разлечусь осколками, как и предсказывала Райнэя… плавный ход мелодии, словно чья-то молитва за мою грешную душу… покойся с миром…

Requiem aeternam dona eis

Domine

Et Lux perpetua

Luceat eis…

Чистый, светлый, пронзительный голос девушки вплетается в мелодию, умело подстраивается к ней, словно так и надо — и звучание Языка Закона быстро очищает мое сознание, гонит из него гибельные наваждения… Его гитара звучит еще немного, потом Он почти испуганно роняет руки, но в Его игре уже нет нужды — теперь звучит другая гитара, над моей головой, сверху. Совсем другая мелодия — мягкая, мудрая, печальная, и голос девушки, какому лишь с небес и раздаваться:

Ты опоздал, мой светлый лорд, — увы, ты опоздал,

Ты был рожден — а мир твой умирал…

Поднимаю взгляд туда, ввысь… На одной из балок, в холодном луче, падающем из слухового оконца, стоит Лоти в своем голубоватом одеянии. Ноги ее босы, в руках гитара, и вся она — Свет и голос Света. Едва заслышав этот голос, Райнэя падает на колени, закрывает лицо руками, застывает неподвижно, словно и вправду стала Камнем. Мучительная судорога бежит по лицу Гитранна, но эта судорога ломает застывшую маску, словно лед трескается, и Его лицо на глазах становится таким же, как было в лесу, когда Он пил вино из моих ладоней… А я оживаю с каждым новым словом, сознание делается необыкновенно чистым и ясным, мысли легки, и силой полнится тело! Лоти царит, Лоти торжествует, голос ее — ветер, пламя, прибой, все, что живет и движется, в отличие от мертвого Камня:

Что ты увидел в искореженном стекле?

Суккубов, пляшущих под звуки виреле,

Греха и смерти похотливый карнавал?

Рога драконов, яд змеиных жал,

Отрубленную голову пажа,

Которую ты в губы целовал?

О нет, ты видел рыцаря в плаще,

Что силы не растрачивал вотще,

С хрустальной чистотою дум и дел…

Она, Лоти, и есть сейчас этот рыцарь — дева-воительница из тех, что склоняются над Чашей. Лоти… да нет, не Лоти — Азора Лотастар! Она же сейчас в своем Истинном Облике — боги мои, это не входившая-то в Круг Света!

Шальная мысль посещает мое просветленное сознание. Да, она женщина, но в то же время и рыцарь, и власть ее — власть Неба. Значит… значит, можно рискнуть на контакт «спина к спине», сильнее которого, как уверяет Лайгалдэ, у Братства ничего нет — объединение сил, рождающее качественно новую светлую мощь!

Единственное препятствие — Азора не знает контактных слов-ключей. И все же стоит попробовать, стоит-стоит!

Лицо Гитранна уже совсем ожило, с волнением и восхищением Он поднимает глаза вверх, любуясь своей неожиданно талантливой ученицей. Голос ее мягко замирает, дочитывая не подлежащий обжалованию приговор над Райнэей:

По доброй воле инфернальное избрав,

Ты навсегда отрекся от Добра —

Но я тебя не в силах осуждать…

Где она слова-то такие нашла — здесь, в Кармэле?! Во сне увидела? Райнэя бьется, словно от удара током, когда Азора еще ласковее повторяет: «Но я тебя не в силах осуждать…» Снова слова заупокойной, последний аккорд… Все замерло. Лоти стоит на балке, опустив гитару к ноге и словно не вполне понимая, ЧТО сделала.

И я решаюсь.

— Азора! — зову я. Она поворачивает голову, сплетая свой взгляд с моим.

— Азора! Наверху голубое, внизу же — зеленое!

Она секунду медлит. И вдруг с просветлевшим лицом отвечает:

— Между голубым и зеленым найдется место для любого цвета.

Так, следующая задачка посложнее — она же не знает Высокой Речи… зато, как все Последние, знает Язык Закона. Считает или нет?!

— От начала дней и вовеки пароль мой — Dismay.