Император. Гибель царей - Конн Иггульден

Все было сделано быстро и без лишних разговоров. Связанных выставили на улицу: последним оказался привратник. Рот ему заткнули, чтобы он прекратил кричать, но несчастный постоянно фыркал от гнева, пока Цирон выпроваживал его на дорогу. Юлий сам закрыл ворота и замкнул их на ключ, который отобрал у привратника. Прежде чем отвернуться, он подмигнул разгневанной фигуре за оградой.

Его люди выстроились в два ряда по пять человек. Недостаточно, чтобы защитить дом от нападения, и потому первое, что Цезарю необходимо было сделать, это послать пару гонцов в поместье, чтобы они привели пятьдесят его лучших солдат. Все было прекрасно спланировано для начала судебного дела: тот, в чьих руках находится дом, имеет преимущественное право, поэтому Юлий был решительно настроен не терять его, когда вернется Антонид.

В конце концов он послал за подмогой трех самых быстрых солдат, одетых в туники гонцов, которые отыскали в запасниках дома. Больше всего Юлия беспокоило, что они могут заблудиться в незнакомом городе, и он ругал себя за то, что не взял с собой кого-нибудь из поместья, чтобы помочь посланным найти дорогу к мосту через Тибр.

Когда гонцы скрылись из вида, Цезарь повернулся к своим людям и широко улыбнулся.

— Я говорил, что найду вам жилье в Риме, — сказал он.

Солдаты заулыбались.

— Мне нужно, чтобы три человека остались охранять ворота. Их сменят через два часа. Будьте начеку. Антонид очень скоро вернется, я в этом уверен. Предупредите меня, когда он появится.

Брут и Кабера находились в поместье, когда от Юлия прибыли два гонца — третий отстал на несколько миль.

Привыкший командовать Брут быстро собрал пятьдесят человек, и они тут же направились в город. Юлий не мог знать, что такое количество людей не впустят в Рим, поэтому Марк приказал им входить по два-три человека и ждать в каком-нибудь месте, где их не увидят стражники, бывшие глазами римского сената. Последней через ворота проехала телега, полная оружия: ее сопровождали Брут и Кабера, собиравшиеся дать начальнику стражников взятку.

Кабера вынул из телеги кувшин с вином, который присоединили к монетам, и, хитро подмигнув друг другу, они миновали ворота.

— Не знаю, радоваться или приходить в ужас от того, как все легко прошло, — пробормотал Брут, пока Кабера погонял пару быков, запряженных в телегу. — Когда все закончится, я вернусь к стражникам и переговорю с ними. Взятка даже не была достаточно большой…

Кабера хмыкнул.

— Пожалуй, им следовало быть более подозрительными. Нет, мы заплатили достаточно, чтобы подумать о нас как о торговцах вином, которые хотят избежать городского налога. Ты похож на охранника, а обо мне они, возможно, подумали, что я твой состоятельный хозяин.

Брут фыркнул.

— Он принял тебя за возницу. Мне кажется, твое тряпье не слишком похоже на одежду преуспевающего торговца, — ответил он, пока телега двигалась по улицам города.

Кабера, раздраженный ответом, погонял быков и что-то бормотал себе под нос.

Телега полностью блокировала дорогу, по которой ехала, поэтому их продвижение к дому Мария было медленным, хотя Кабера получал истинное удовольствие, ругаясь с встречными возницами и размахивая кулаком перед любым, кто осмеливался перейти им дорогу. Четверо из людей Юлия пристроились за ними, очень довольные, что могут идти вслед за телегой по извилистому лабиринту улиц. Ни Брут, ни Кабера не оглядывались на них. Бруту было интересно, сколько солдат до сих пор блуждают где-то по городу. Но ведь его указания были очень просты. Сам он знал Рим отлично — сказались месяцы службы в казармах Перворожденного и визиты к Сервилии.

Наклонившись словно бы для того, чтобы проверить колеса, Брут с облегчением убедился, что количество людей, которых Юлий хотел видеть, увеличилось до девяти человек. Оставалось надеяться, что они собираются вместе не слишком заметно, иначе к ним быстро присоединятся любопытные римляне, и к старому дому Мария прибудет импровизированная процессия во главе с телегой, что полностью погубит попытку замаскироваться.

Когда они повернули к холму, который он так хорошо помнил, Брут увидел жестикулирующую человека, который кричал на кого-то за воротами. Дорога стала достаточно широкой, и теперь можно было остановиться, не перегораживая путь другому транспорту.

— Вылезай, проверь колеса или еще что-нибудь, — прошипел Марк, обращаясь к Кабере.

Тот неуклюже сполз с телеги и стал бродить вокруг нее, подходя к каждому колесу и приговаривая: «Колесо. Опять колесо».

Человек, который кричал у ворот, похоже, не заметил груженую телегу, остановившуюся совсем рядом. Брут рискнул оглянуться и с удивлением увидел целую толпу людей, собравшихся за его спиной. Что еще хуже, они выстроились по рангу и, несмотря на одежду, выглядели именно теми, кем и были: группой легионеров, притворяющихся горожанами.

Брут выскочил из телеги и побежал к ним.

— Не привлекайте к себе внимание, глупцы. Глядя на вас, из каждого дома в этом районе уже, наверное, отправили стражников, чтобы те посмотрели, чем вы тут занимаетесь!..

Солдаты растерянно поменялись местами, и Брут в отчаянии поднял глаза к небу. Здесь ничего нельзя было поделать. Уже слуги и стражники из близлежащих домов подошли к решеткам, чтобы посмотреть на толкущихся на месте солдат. Он слышал тревожные крики.

— Ну что ж, придется забыть о секретности. Разбирайте свое оружие из телеги и идите за мной к воротам. Быстро!.. Всех сенаторов хватит удар, когда они узнают, что в городе находится вооруженный отряд.

Растерянность солдат моментально испарилась: они быстро разобрали оружие. Весь процесс занял не больше нескольких минут, потом Брут приказал Кабере прекратить наконец осматривать телегу, что он продолжал без остановки делать. Его приветствия каждому колесу стали слишком утомительными.

— А теперь — вперед! — рявкнул Марк.

Его щеки порозовели от присутствия такого количества зрителей.

Легионеры шли к воротам, построившись ровными рядами, и через секунду он забыл о смущении, высоко оценив профессионализм людей, следовавших за ним. Они очень подойдут для Перворожденного.

К тому времени когда Юлий закончил объяснение своей точки зрения, Антонид был бледен от гнева.

— Как ты посмел! — прогремел он. — Я обращусь в сенат. Это мой дом по праву покупки, и ты скорее сдохнешь, чем украдешь его у меня!

— Я ни у кого его не краду. У тебя не было права предлагать деньги за собственность моего дяди, — спокойно ответил Юлий, получая удовольствие от ярости оппонента.

— Его земли и собственность были конфискованы, как у врага государства. Он был предатель! — закричал Антонид.

Самым большим его желанием было просунуть руки сквозь решетку и вцепиться в горло этому молодому наглецу, но за ним наблюдали солдаты с обнаженными мечами, а с ним рядом находилось всего двое его воинов. Антонид подумал о том, что может Юлий найти в комнатах дома. Не осталось ли там каких-нибудь доказательств, связывающих его имя с убийством дочери Помпея? Скорее всего, нет. Но мысль эта засела ему в голову, вызывая панику.