Триумф Темного Меча - Трейси Хикмэн

Джорам привлек к себе жену, и она прижалась к нему под прикрытием алтарного камня. Она не была испугана, просто жадно смотрела на приближающуюся бурю. В ее глазах отражались молнии, губы приоткрылись, словно она пила этот ветер.

И оттого, что она не боялась, Джорам тоже ощутил, как страх уходит. Он уже не мог видеть Мерилона. Угасающее солнце озаряло один-единственный пик. Остальной мир погрузился во мрак.

Умирающий свет мягко мерцал на спокойном лице Сарьона, осеняя его, как благословение. Затем тьма накрыла его. Последний луч окружил голову Гвендолин ореолом, и Джорам не мог отвести от нее взгляда. Он хотел унести ее образ из этого мира в другой. В том мире она узнает его. Тогда она назовет его по имени.

Тьма приблизилась. Джорам видел только Гвен, ее яркие глаза посреди бури. И тут он заметил, что ее лицо изменилось. Оно было спокойным, страх ушел. Но прежде это было спокойствие безумия, а теперь это было спокойное лицо девушки, которая когда-то, давным-давно посмотрела ему в глаза, в те времена, когда он считал себя одиноким и безымянным. Прекрасное лицо женщины, которая в любви и доверии протянула ему руку.

— Идем со мной, — прошептал он те самые слова, что сказал ей тогда.

Гвендолин устремила на него взгляд своих голубых глаз. Вокруг них сгустилась тьма, и солнце светилось только в ее глазах.

— Пойду, Джорам, — ответила она и улыбнулась ему сквозь слезы. — Пойду, муж мой, поскольку я теперь свободна, как и мертвые, как и магия наконец свободна! — Она крепко обняла его, прижав его голову к своей груди. Она ласково погладила его по волосам, коснулась мягкими губами его лба.

Он закрыл глаза, и она склонилась над ним, прикрывая его собой.

Солнце исчезло. Тьма поглотила их, и над миром разразился чудовищный ураган.

Один за другим под порывами бешеного ветра падали Дозорные на Границе. Заклятие, столетиями державшее их в плену, разрушалось, как и их каменные тела. Последним упал, продержавшись до самого конца бури, Дозорный со стиснутыми в кулаки руками.

Еще долгое время после того, как буря вывернула с корнями старые дубы и понесла их по земле, как сломанные ветки, после того, как волны перестали разбиваться о берег, после того, как рухнули в огне городские стены и армии Мерилона рассеялись — долгое время после всего случившегося только эта статуя оставалась под порывами бури, и если бы кто-нибудь в тот момент оказался рядом, он мог бы услышать глухой смех.

Ветер снова и снова набрасывался на нее, песок сдирал с нее каменную кожу. Молнии сверкали над ней, гром колотил по ней могучим кулаком. Наконец, когда сгустилась тьма, статуя рухнула. Упав на берег, она раскололась, рассыпалась на миллионы крохотных осколков, которые радостно были подхвачены воющим ветром.

Душа каталиста освободилась и присоединилась к мертвым Тимхаллана, чтобы незрячими глазами наблюдать за его концом.

Буря бушевала день и ночь, затем, когда мир окончательно вымели ветра, выжег огонь и очистила вода, буря утихла.

Кругом была тишина.

Ничто не шевелилось. Нечему было.

Источник Жизни опустел.

Последние обитатели Мерилона стояли длинной чередой в тени разбитых Врат города, нагруженные убогими узлами с пожитками.

Большинство стояли молча. Лишенные магии, вынужденные идти по земле, а не лететь над ней, с трудом контролируя свои тела, без Жизни ставшие неуклюжими и тяжелыми, маги не могли тратить последние силы на разговоры.

Время от времени начинал хныкать ребенок, вслед за этим слышался тихий шепот матери, пытавшейся успокоить дитя. Трое братишек, слишком маленьких для того, чтобы понять, что происходит, принялись играть в войну среди обломков. Они бросали друг в друга камушки и радостно верещали. Их голоса пронзительно и неестественно звучали в тишине улиц. Остальные, стоявшие в очереди, раздраженно смотрели на них, пока отец не прикрикнул на детей и не прекратил их игру. Резкими словами он нанес им такую рану, которая навсегда останется у них в душе.

Наступила тишина, и люди снова погрузились в угрюмое ожидание. Большинство старались держаться в тенях у стен. Хотя воздух был непривычно холодным для Мерилона, никогда не знавшего зимы, солнце слепило нещадно. Горожане привыкли к тому, что солнце было для Мерилона своеобразным декоративным светильником и силу света всегда можно было отрегулировать, поэтому новое, яркое солнце пугало их. Но хотя ослепительный свет был невыносим, люди в страхе поднимали головы, опасаясь, что на солнце наползет какая-нибудь тень. Жуткие бури, которых никогда прежде в этом мире не бывало, время от времени опустошали землю.

Вдоль череды людей на равных расстояниях на страже стояли чужаки с серебряной кожей и металлическими головами, внимательно наблюдая за магами. В руках охранников были металлические устройства, которые, как знали жители Мерилона, стреляли световыми лучами, убивающими или лишающими сознания. Маги старательно отводили взгляды от чужаков или украдкой бросали на них взгляды, полные ненависти и страха.

А чужаки — хотя и неуклонно выполняющие свои обязанности — не казались чересчур настороженными: или враждебными. Маги, которых они охраняли, принадлежали к семьям низшего или среднего сословия, так что опасными не считались. В отличие от одетых в черное колдунов, которых вели по улице под конвоем. Капюшоны их одежд были откинуты, лица — мрачны и бесстрастны. Под длинными рукавами их изодранных одежд порой блестели стальные наручники. Дуук-тсарит шли шаркая, поскольку и их ноги тоже были скованы в лодыжках. К этим пленным было приставлено почти в два раза больше стражей, и они следили за подопечными с нервной настороженностью, готовые мгновенно пресечь любое движение.

Дуук-тсарит быстро вывели из Врат. Жители Мерилона почти и не смотрели на них. Погруженным в собственные несчастья горожанам было уже не до сочувствия другим.

Так же мало внимания они уделили человеку, которого вынесли из Врат на носилках. Грузного толстяка тащили шестеро крепких каталистов, исходивших потом и спотыкавшихся под его весом. Этот человек, тяжело больной и неспособный ходить, все-таки был облачен в царственно-алые одежды, на голову ему тщательно водрузили митру. Он даже умудрился поднять слабую правую руку, благословляя толпу, вдоль которой его несли.

Некоторые люди кланялись, кто-то снимал шляпу, но по большей части все лишь проводили взглядами епископа, покидающего город в немом отчаянии.

Несколько студентов университета, стоявшие у Врат, выглядывали на равнину, пытаясь рассмотреть, что там творится. Ходили слухи, что колдунов казнят. Однако пленных Дуук-тсарит погрузили в одну из серебристых тварей вместе с пышной свитой епископа Ванье. Видя, что пленников не поставили рядком и не предали огню, студенты, несколько разочарованные, расположились среди развалин опаленных стен, шепотом проклиная охранников и строя планы восстания, которым не суждено исполниться.