Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

В прежние годы серых куропаток водилось очень много по всей Руси, а особенно в средней и южной ее части. Но уже в мое время на широте Киева и южней куропаток становилось все меньше и меньше. Были громадные районы, где они становились редкостью. Объяснялось это главным образом тем, что зимой куропатки в поисках корма приближались к селениям, и их легко было перелавливать при помощи сетей и всевозможных силков. Крестьяне беспощадно их вылавливали.

В больших имениях, где хозяева были охотниками и где велось охотничье хозяйство, с общим уничтожением куропаток боролись охраной охотничьих угодий и искусственным разведением куропаток. Но кроме того, и сама природа вносила некоторый корректив путем перемещения куропаток из одних районов в другие.

Серая куропатка вообще не перелетная птица; она водится от довольно северных широт до самых южных. Как в Финляндии и Вологодской губернии, так и в Крыму и в Закавказье куропатки проводят на местах лето и зиму; выводятся они везде, где живут. Но в то же время бесспорно, что осенью (обыкновенно в октябре и ноябре) очень часто выводки куропаток сбиваются в более крупные стаи (соединяются в стаю несколько выводков), и такие стаи передвигаются на юг. Это можно очень часто наблюдать на побережье Черного и Азовского морей, где осенью появляются куропатки в районах, в которых их не было летом. Это же наблюдается часто и в средней полосе России, где часто в районах, в которых в течение трех-четырех лет не находилось ни одной куропатки, неожиданно появляется их довольно значительное количество. Я это наблюдал в Крыму и в Черниговской губернии (около Конотопа в 1903 году появилось довольно много куропаток, и держались они в этом районе три года, а затем они опять исчезли). Куропатки, попавшие в новые районы, обыкновенно в них оседают, весной гнездятся и образуют новые выводки. По-видимому, это передвижение куропаток осенью к югу является некоторым атавизмом; вполне вероятно, что в старые времена и куропатки были перелетными птицами.

Как я уже сказал, на широте Киева куропаток было в мое время сравнительно немного, особенно в Киевской, Черниговской и Полтавской губерниях, в которых я больше всего охотился. Но все же иногда и в этих районах удавалось хорошо поохотиться на куропаток. Я уже отметил, что было несколько лет (примерно 1903– 1906 гг.), когда появилось довольно много куропаток в Черниговской губернии. Но наслаждался я охотой на куропаток в имении Дмитрия Феодоровича графа Гейдена, в Сутисках, Винницкого уезда Подольской губернии. Там куропаток было очень много.

Дмитрий Феодорович сам не был охотником и позволял охотиться у себя на земле кому угодно. Корректив вводили старшие служащие (заведующий пивоваренным заводом, заведующий винокуренным заводом, заведующий паровой мельницей и управляющий). Они были охотники и старались других охотников не пускать. Но так как все они охотились почти исключительно на облавах на зайцев, козлов и лисиц, то куропатки сохранялись в почти полной неприкосновенности. Выводков было так много, что только если разбитый выводок рассаживался удобно, я шел его подбирать. Обыкновенно же, сделав по поднятому выводку два выстрела, я шел отыскивать новые выводки. Идя рано утром или под вечер по снятому хлебному полю вдоль рощи, поросшей густым крупным кустарником, удавалось за одну охоту поднимать до 15 выводков куропаток, выходивших из кустов поесть просыпанное на полях зерно. Был случай, когда я убил 60 куропаток за каких-нибудь три часа охоты. Куропаток было так много, что, прожив у Дмитрия Феодоровича целую неделю и охотясь на одном и том же участке (правда, площадь была равна примерно шести квадратным верстам) по два раза в день, я совершенно не замечал уменьшения количества куропаток.

Выезжал я на охоту в 6 часов утра и возвращался к 11 часам утра. После обеда, подававшегося в 121/2 часов дня и немного отдохнув, я ехал на охоту вторично в 4 часа дня и возвращался к 8 часам вечера к ужину. Охота была отличная, но недоставало компаньона. Только один раз (в год моей женитьбы, в 1912 г.) приезжал в августе в Сутиски брат жены, Михаил. Он был хороший охотник, но не менее охоты любил выпить и закусить. Всякая охота начиналась и кончалась закуской, и обязательно закусывали еще среди охоты – на привале. Михаил Михайлович Драгомиров160 во время закуски священнодействовал и засиживался; меня же более тянуло пострелять. Поэтому охоты с ним для меня не доставляли большого удовольствия. Засиживаться на привалах он любил отчасти вследствие своей грузности, не позволявшей ему много ходить.

ЗАСИДКА НА КАБАНОВ

В Волынской и западной части Подольской губернии было много кабанов. В конце лета, когда поспевала кукуруза, кабаны (правильней сказать, дикие свиньи) становились бичом для местных жителей. Они топтали и портили массу кукурузы. Они так были нахальны, что не боялись сторожей с трещотками. Местные охотники любили охотиться на кабанов по ночам на засидках (усаживались в лунные ночи на полянках около кукурузы и поджидали кабанов).

Я только один раз испытал эту охоту. Будучи на полевой поездке к северу от Каменец-Подольска, я получил предложение от одного из местных охотников «засесть» на кабанов. По его словам, кабанов была «масса», а ночи стояли полнолунные. Я соблазнился; со мною поехали на засидки еще Розанов и Колен. Ночь была действительно великолепная; было светло как днем, а воздух был прохладный, как говорят, ядреный.

Посадили меня на опушке леса. Передо мной была прогалина шагов в 75 ширины, отделявшая лес от кукурузного поля. Устроившись на складном стуле и облокотившись спиной о дерево, я стал ждать. Тишина кругом была поразительная. Так прошло около часа. Слышу, сзади что-то приближается; через несколько времени отчетливо слышу хрюканье; я замер. Но кабаны свернули куда-то в сторону, и я их перестал слышать; было очень досадно. Но вот опять какие-то звуки, и мне представилось, что какой-то крупный зверь ломится напрямик и быстро приближается; направление его хода прямо на мою спину.

От волнения пробегает по телу дрожь; я сжимаю в руках ружье, заряженное картечью, и жду кабана. Какой-то зверь совсем близко. И вдруг выкатывает на поляну шагах в 10 от меня. Я вскидываю ружье, но сейчас же с досадой его опускаю. «Крупный зверь» оказался зайцем. Я понял впервые, что ночью в лесу, при нервном ожидании, самый незначительный шум или звук кажется большим.

В это время вправо от меня прогремел выстрел. Как оказалось впоследствии, кабан вышел близко от охотника, нас пригласившего на засидки. Он промазал по кабану, хотя и уверял, что серьезно его ранил. Опять все успокоилось, наступила полная тишина. Вдруг издали до меня стали доноситься какие-то громкие крики; я ничего не могу разобрать. Шум и крики усиливаются, приближаются, но несутся не со стороны леса, а откуда-то сверху, приближаются вдоль лесной опушки. Прошло еще секунд двадцать, и над моей головой, очень низко, пронеслась громадная стая диких гусей. Да, ночью трудно разбираться в звуках!

Вообще же охота на засидках крайне интересна по обстановке, по впечатлениям. Редко она бывает удачной по той простой причине, что даже при полнолунии, когда кажется, что видно как днем, чрезвычайно трудно поймать зверя или иную дичь на мушку. Кажется, что светло, а как наведешь ружье на движущуюся массу, ничего не видишь и стреляешь более наугад, приблизительно.