Добытчик - Василий Сахаров

В шесть часов утра пять сухогрузов, которые принадлежали имперским олигархам, и три торговых судна купца Керимова стали покидать порт Туапсе и выходить в открытое море. Испанские же суда, большие десантные корабли «Ловкий» и «Ветрогон», прикрывая их и отпугивая турок артиллерийским огнём, должны были двигаться следом. По плану к девяти часам утра порт опустеет, и турки смогут его занять. Всё в порядке, но возникла заминка.

Из города к морю вышли новые беглецы. Помимо порта турки никак не могли захватить городскую управу, которая находилась в районе бывшей центральной городской больницы. Там засели преданные императору войска и местная власть. Нам до них дела не было, тем более они даже не понимали, кто оказался в порту и куда собираются отправиться колонисты. Однако к рассвету натиск турок усилился, и туапсинский градоначальник Жилин, он же имперский наместник и комендант гарнизона, так сказать три в одном, решил пойти на прорыв. Оставшиеся в строю воины и вместе с ними обычные горожане попытались пробиться на север, в сторону Варваринки. Только ничего хорошего из этой затеи не вышло. Турки ждали подобного манёвра, организовали заслон и встретили бойцов Жилина огнём. А поскольку возвращаться в развалины городской управы, которую градоначальник при отступлении сам и поджёг, смысла не было, он повёл людей к морю. К нам он пробился на удивление легко, а по дороге к нему присоединились новые горожане и несколько небольших групп бойцов.

На причалы в районе Старого порта выбралось больше тысячи человек. Это в то время, когда на БДК грузились наши бронетранспортёры. Ещё десять минут – и мы отчалим, прощай империя и здравствуй открытое море! Но люди… Что станет с ними, с теми, кого мы бросим в порту? Среди них всего полсотни стрелков с ограниченным боезапасом, а остальные женщины и дети, раненые и старики. Рассуждая здраво, я должен был их бросить. Ведь у меня с Жилиным никаких договорённостей нет, я не какой-нибудь благородный рыцарь, который обязан спасать всех попавших в беду, и на наших кораблях уже есть беженцы. Вот только я поступил не по велению разума, а повинуясь душевному порыву. Не смог бросить на растерзание туркам сотни людей. Просто не смог и, наверное, совершил ошибку.

Я отдал приказ приостановить отступление и срочно грузить беженцев на наши корабли. Плевать на тесноту. Главное – вывезти людей в безопасное место, а там разберёмся, что с ними делать. Если не захотят отправляться вместе с нами в Испанию, высадим где-нибудь на побережье, где безопасно, например, в Джубге или Архипо-Осиповке. Ну и чтобы не было проблем с бойцами Жилина, я велел их разоружить. Кто знает, что у них в голове? Вдруг от отчаяния задумают захватить наши корабли? Нам проблемы не нужны, и лучше подстраховаться.

Началась погрузка. Людей распределяли по кораблям, в любое свободное помещение, и спустя час причалы стали пустеть. Ещё немного – и конец операции, можно выходить в море. И вот тут турки дали нам прикурить. Судя по всему, за ночь и утро они подтянули в город несколько миномётных батарей, расположили их в нескольких километрах от порта и одновременно открыли по нам огонь.

В небе засвистели мины, и портовые причалы покрылись чёрными фонтанами разрывов. Первый залп – недолёт. Но я был уверен, что у вражеских десантников есть корректировщики, которые подправят огонь своих миномётчиков, поэтому тянуть с отходом больше нельзя.

– Ставить дымовые завесы! – прижав к губам УКВ-радиостацию, на общей радиочастоте закричал я. – Всем группам прикрытия покинуть причалы! БДК, отход! «Ловкий», отход! «Ветрогон», отход по готовности!

Бросая всё, что не успели забрать, и поджигая подготовленные дымовые шашки, морпехи помчались к «Ветрогону», и я вместе с ними. Через несколько минут воины были на борту фрегата. БДК и «Ловкий», сбросив швартовные концы, уже отходили от причалов, фрегат последовал их примеру.

Я бегом поднялся на ходовой мостик, и рядом со мной, как обычно, был Лихой.

– Наконец-то! – воскликнул Скоков, увидев меня. – Живой?

– Да! – отозвался я.

– Не ранен?

– Нет.

– Слава богу! Смотри, как турки лупят, собаки злые! Осерчали на нас.

Действительно, противник мин не жалел. Порт в дыму, ничего не видно. Но взрывы всё ближе, иногда сквозь тёмную гарь плотной дымовой завесы прорываются яркие вспышки, и нас осыпало осколками, а брони у «Ветрогона» нет, это не линкор времён Второй мировой войны. Так нас могли и потопить, чего бы нам, естественно, не хотелось.

– Что с отходом? – обратился я к Скокову.

– Готовы! Только не можем сразу скорость набрать. Сначала БДК и «Ловкий» пусть от причалов удалятся, иначе столкнёмся! Развернуться негде!

– Ясно.

Следовало ждать. Прошла минута. За ней другая, третья. Скоков, отслеживая движение кораблей нашей флотилии, велел дать средний ход, и «Ветрогон», вспенивая винтами мутную воду, стал отдаляться от причалов.

«Неужели снова проскочили?» – подумал я, выходя на пеленгаторную площадку, и это была ещё одна моя ошибка.

Вражеские артиллеристы всё же нащупали нас. В борт фрегата вошла мина калибром 120 миллиметров. Я не успел спрятаться. Взрыв! Вспышка! Моё тело подлетело вверх и стало падать. При этом, как ни странно, сознания я не потерял. На какое-то время мир вокруг меня замер, и в голове пронеслись тысячи мыслей: «Это конец? Это всё? Финиш? Моя жизнь заканчивается? Как глупо. Что теперь будет с Передовым и моей семьёй? А фрегат? А вся флотилия? И я не могу ничего изменить. Не могу ни на что повлиять…»

– А-а-а-а!!! – завопил я, прерывая момент остановки времени, и полёт продолжился.

Бух-х-х! Моё многострадальное тело упало в воду, и я погрузился в морскую пучину.

«Только бы не потерять сознание», – промелькнула в голове мысль, и я попытался выплыть на поверхность.

Руки меня послушались. Несмотря на падение, удар о воду и контузию, я по-прежнему оставался в сознании, это огромное везение. Отстегнув разгрузку с боекомплектом, я смог подняться из глубины наверх.

Ничего не видно. Вокруг меня едкий удушливый дым и морская вода, а в голове шум, который забивает все остальные звуки. Где «Ветрогон»? Его нигде не видно. Где берег? Непонятно. Что делать? Не ясно.

«Держаться! – отдал я себе команду. – Не паниковать!»

Сколько времени я плавал и приходил в себя, точно сказать не могу. Может, пару минут, а может, полчаса. Не важно. Важно другое – дым начал рассеиваться, и я обнаружил, что нахожусь невдалеке от причалов. «Ветрогона» нигде нет. Оставаться в воде дальше глупо, организм, того и гляди, даст сбой. И пока были силы, я подплыл к причалу, схватился за обрубленный кусок швартовного конца, который болтался в воде, и по нему, пару раз едва не соскользнув обратно в воду, выбрался на древний потрескавшийся бетон.

Обстрел прекратился. Корабли ушли. По крайней мере, я их не видел. Следовало найти укрытие, и, пошатываясь, я направился к горящим складским зданиям порта.

До развалин добрался без проблем. Слух постепенно вернулся. Болела голова, но терпимо. При себе ТТ и два запасных магазина, а также нож. Не всё так плохо, как могло быть, и винить в моих бедах некого. Сам виноват. Проявил жалость к беженцам – получи, ибо ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным.